Юрий Коваль: Сказка про Зелёную Лошадь (сборник)

– Дудки, – сказал старик. – Не отдам бабку!

– Дак в животе играет.

Отдал Басулю-коровушку. А корова-то здоровенная была да бодливая. «Надеюсь, подавится», – думает старик.

Но Евстифейко и коровушку проглотил. И два дня он – это верно – не приходил к старику, а тут опять заявляется. Идёт, кое-как лапы переставляет, еле брюхо по земле волочит.

– Здорово, – говорит, – старик.

– Здравствуй, Евстифейко-волк.

– Да, вот они какие дела-то, – Евстифейко говорит, – с животом-то моим.

– А чего такое-то? – старик говорит, будто не понимает.

– Играет живот.

Прислушался старик – и верно, играет живот. И собачка там лает, и кошка мяучит, и корова мычит. Только овечки-тихони не слышно. Непонятно, в животе овечка или ещё где.

– Так ты чего? – старик говорит. – Старуху, что ли, хочешь?

– Ну да, – Евстифейко объясняет, – давай бабку, я её съем.

– Не дам бабку, – старик говорит, – лучше меня глотай.

– С удовольствием, – Евстифейко говорит, – проглочу. Я вообще-то давно хотел тебя проглотить, да только неловко было говорить. Поэтому я про бабку и намекал.

– Глотай меня, Евстифейко, – старик говорит. – Только скажи, где овечка-тихоня?

– Овечка-то? Так она у меня в брюхе.

– Ну глотай, – старик говорит, – разевай пасть.

Вот Евстифейко разинул рот, старик разбежался и прыгнул. И Евстифейко его проглотил. И вот очутился старик у волка в брюхе. Огляделся.

– А здесь ничего, – говорит, – неплохо. Темновато, правда, но уютно.

Пошёл старик по волчьему брюху ходить. Бродил, бродил, смотрит – кошечка-судомоечка сидит.

– Знаешь чего, – старик говорит, – давай переворот будем делать.

– Какой, – кошка говорит, – переворот?

– А такой. Перевернём весь живот волчий.

Ударили они по рукам и стали переворот делать. Скачут по волчьему брюху – старик кричит, а кошка мяучит. Скоро к ним и другие проглоченные прибежали: и собачка-пустолаечка, и Басуля-коровушка, и овечка-тихоня нашлась где-то в животных закоулках.

– Бодай, Басуля, – старик кричит, – волчий живот.

Басуля разбежалась и давай рогом живот бодать.

Евстифейко-то волк говорит:

– Вы чего там в животе делаете? Переворот, что ли?

– Чего надо, то и делаем, – корова говорит. – Брюхо твоё пробадываем, дурак!

Грубая всё-таки корова попалась.

– Бросьте вы эти штуки, – Евстифейко говорит. – Сидите спокойно.

– Нет, – овечка-тихоня вдруг говорит. – Не можем, Евстифейко, спокойно мы сидеть. Потому что ты, Евстифейко, неправильно себя ведёшь.

Прободали волчий живот, и выбрались все на волю. А уж старуха стоит, поджидает. Стали они бабку целовать.

А Евстифейко-то волк рядом ходит.

– Дайте, – говорит, – хоть ниток-то суровых, брюхо зашить.

Ну, дали ему суровых ниток, зашил он брюхо и укатился в овраги.

На сухом и горячем юге, среди песков и тарантулов, раскинулся город Икушалисыр. И в этом городе действительно кушали сыр. Такой у них был народный обычай. И жил там человек, по имени Крем д л яру к. Парикмахер.

Вот однажды сидел Кремдлярук в своей парикмахерской и ждал того, кто стричься придёт. Никто не приходил. Все сыр кушали. Вдруг окно распахнулось – и с улицы всунулась в комнату голова. Такая рыжая и косматая, хоть караул кричи.

– Нельзя ли культурно подстричься? – спросил Рыжий.

– Прошу-прошу-прошу! – воскликнул Кремдлярук. – Заходите, садитесь в кресло! Обкорнаем в лучшем виде! То есть культурно обстригём!

– Фу-фу-фу! – отдуваясь, сказал Рыжий. – У вас в парикмахерской очень жарко. Стригите прямо через окно. Только бороду не сбривайте. Сделайте так, чтоб я был на солнышко похож.