Ян Карафиат - Светлячки

Но мама всё же боялась. Они ещё помолились:

Пожали лапки, поцеловались, и спали, спали и спали.

И сладко им спалось.

И пришла весна. Всё, всё вокруг расцвело, но мама была сильно плоха.

— Милое дитя, не откладывай с женитьбой. Видишь, я уже никуда не выхожу.

А у папы уже был готов план. Сзади во дворе решили пристроить комнатку, туда они вдвоём с мамой переселятся, а молодые будут хозяйничать.

— Но, мамочка, пожалуйста, на ком мне жениться? Я же никого не знаю.

— Ну, кое-кого ты всё-таки знаешь. Только бы она была доброй и послушной. Яночка тебе расскажет.

И папа больше не ждал. Ночи им казались ещё холодными, и раз не могут летать, то будут строить. И строили. Крёстный им помогал, и к святому Иоанну комнатка была готова, такая красивая, словно нарисованная.

— Малыш, — начала однажды Яночка, — а теперь пора за невестой! Ведь ты видишь, что мама уже никуда не выходит.

— Но я же ни одной не знаю.

— Да если бы только захотел, узнал бы. Смотри, чтобы снова не быть непослушным!

— А кого же я знаю?

— Кого? Разве не знаешь Голубку?

— Голубку? Её? Она же всегда со мной ссорилась, всегда надо мной смеялась, и вообще меня не любит.

— Да и с чего бы ей тебя любить! Но теперь полюбит, когда ты на ней женишься! Она добрая и слушается.

— Но я бы лучше…

— Малыш, не думай о том, чего нет, и держись того, что есть. Голубку ты знаешь и видишь, что она послушная, а других не знаешь, и я никого другого так не люблю, как Голубку. Мама и папа тоже обрадуются, если ты на ней женишься. Представь, что ты женился на другой, а она бы маму только сердила. Мы тоже её не смогли бы полюбить, и ты бы огорчался.

И тогда Малыш уже ничего не говорил. Он летел и светил, ни на что не обращал внимания и ничего не замечал, но всё светил и светил, и думал при этом о Голубке.

— Малыш, что тебе Яночка сказала? — спросила мама.

— Чтобы я, дескать, женился на Голубке, что она добрая и послушная.

— Ну, разумеется. Я лучшей и не знаю, и папа тоже. Иди же к ним и попроси её руки!

— Мама, я туда не пойду.

— Милый мальчик, а кто пойдёт? К ним надо идти тебе! Они тебе будут рады. Правда, папа, пусть сам идёт?

И когда папа подтвердил, тогда они решили, что завтра Малыш вернётся немного раньше, и зайдёт к крёстному.

На следующий день Малыш вернулся немного раньше. Хорошенько умылся и выкупался, и собрался лететь свататься. У мамы слёзы текли по лицу.

— Ну, иди же! Ищи того, что бы Господу Богу понравилось, и всё будет хорошо!

И Малыш пошёл. Под дубом его увидели в окно, и крёстный вышел навстречу.

— Добро пожаловать, Малыш. Входи же!

И Малыш вошёл. Он мельком заметил Голубку, идущую в кухню, а крёстная уже подавала ему руку.

— Добро пожаловать, Малыш. С чем ты пришёл?

И раз Голубки там не было, то Малыш не смущался.

— Дорогая крёстная, мама расхворалась и хочет, чтобы я женился. Я хотел вас попросить, не отдали бы вы за меня вашу Голубку?

Крёстная посмотрела на Малыша так ласково, как будто была рада его словам, но тут в разговор вмешался крёстный.

— Дорогой Малыш, мы любим твоего папу, и маму тоже, и тебя мы всегда любили, но ты же знаешь, что никого кроме Голубки у нас нет, и мы останемся одни. Поэтому нам надо подумать. Знаешь что? Приходи ровно через неделю, и мы тебе скажем.

И Малыш больше не мешкал. Попрощался и пошёл домой. Думал, что всё в порядке. Но мама как-то смутилась. Она полагала, что они сразу скажут «да», и почти сердилась за то, что они хотели подумать. И когда Малыш об этом размышлял, ему тоже пришло в голову, что через неделю крёстный может сказать, что не отдаст ему Голубку. И он испугался.

— Ты только не бойся! — утешала его Яночка. — Только будь покорным, отдадут ли они тебе её или нет!

И Малыш всё светил и светил, ни на что не обращая внимания и ничего не замечая, всё светил и светил, и думал о Голубке. А когда прошла неделя, Малыш вернулся домой немного раньше, хорошенько умылся и выкупался, и отправился под дуб к крёстному.

Они увидели его в окно, но навстречу не вышли. Голубки не было нигде видно, крёстная смотрела на Малыша с какой-то грустью, и:

— Дорогой Малыш, — начал крёстный, — мы любим твоего папу, и маму тоже, и тебя мы всегда любили, но ты знаешь, что кроме Голубки у нас никого нет — и мы боимся, что ты не будешь слушаться, и Голубке с тобой будет плохо. И поэтому мы тебе отдать её не можем.