Эдуард Успенский - Колобок идет по следу. Книга 2

Мы говорим:

— Дедушка, мы заплатим. Нам рыба нужна.

— Рыба всем нужна. А у нас знаете, как рыбнадзор поставлен? На глиссерах так и шастают!

Но всё-таки уговорили мы его.

— Ладно, — говорит, — пошли сеть ставить. — Он снимает с окон занавески тюлевые, скрепляет их скрепками. — Только ставить не я буду. Бабка моя. Если охрана навалится, скажет — постирать вышла. У нас в деревне все так и делают.

Ночью мы поставили сеть у зарослей, утром снимаем — рыбы!.. Я в жизни столько не видывал. Мы мелочь выбрасывали, а крупных складывали в баночки из-под майонеза. У меня и сейчас один пескарь дома живёт в аквариуме. Под меченосца замаскированный. Мы его для Нового года держим. Знаете какой это деликатес? Ни в одном ресторане нет. Приходите — увидите. Мы под этого пескаря знаете сколько гостей соберём? Приходите, не пожалеете.

— А у нас так было, — подхватывает охотник. — Прибегает однажды Колька Александров.

— Я, — говорит, — дом купил.

— Хороший дом-то?

— Развалюха полная.

— Так, может, участок хороший?

— Никакого участка!

— Так чего же ты его купил?

— Там кроты водятся.

— Настоящие?

— Ну да! Они у хозяина червей для рыбалки съели.

— Ура! Стало быть, хищники.

— У меня уже и лицензия на отстрел двух штук имеется. И мы сели в самолёт и в Сибирь вылетели. Остановились в доме охотника. Как принесли мы двух кротов на шесте — все ахнули!

— Да, — говорят, — всё-таки наша охота действительно в мире лучшая.

А где сейчас шкура, спросите? Да у меня перед креслом одна брошена. Я на ней зимой пальцы грею. У меня дырка специальная в тапочке сделана.

— А я, ребята, неудачник какой-то! — начинает рассказ третий. — Я по перу охочусь. По летающим: стрекозы, бабочки.

Купил я себе осу охотничью. Начал её натаскивать. Увидишь бабочку — снимешь с осы колпачок. Она — бац! И бабочка твоя.

Только хотел за город выехать, охоту на бабочек и стрекоз запретили, чтобы поголовье увеличивать.

Ничего, думаю, дождусь я весеннего перелёта мух. Дождался. Выехал я за город, лежу на берегу на зорьке. В шалашике. Слышу: жужжит рядом. Муха! Я с осы колпачок снял — лети! Вдруг рядом — ба-бах! И нет моей осы. Оказывается, за соседним кустом ещё один охотник с подсадной мухой охотился. Он, конечно, плакался, извинялся. Мне свою муху взамен осы предлагал. Но я отказался. Не люблю я эту охоту с подсадными. Есть в ней что-то такое нечистое. А я люблю, чтобы всё было по-хорошему, как в добрые старые времена.

— Эдуард Николаевич, дети вас понимают. Ну, а взрослые — их родители? Читают ли они ваши произведения?

Э. Н.Вот, например, рассказ «Целебный бык» — думаю, что в нём найдут что-нибудь смешное для себя и взрослые, и ребята.

Село Троицкое под Переславлем, село тихое и безобидное. Люди в нём молчаливые, уважительные.

А деревня Афонино такая разговорчивая, будто не из этой местности. Недаром ходят слухи, что крестьян из этой деревни помещик в карты выиграл. И выиграл он их, верно, где-нибудь в южноцыганских краях. Потому что таких говорливых людей нигде больше в нашей области нет.

Когда идёшь по Троицкому, все на тебя смотрят и ни о чём не спрашивают. Когда идёшь по Афонино, только о тебе и разговоров:

— Смотрите, мужик с удочкой днём на реку идёт.

— А что? Пользы от него никакой, вот и выставили.

— Почемуй-то пользы нет. Поставь его в огороде, вот и польза. Все вороны разлетятся.

— Да он небось городской. Он в огороде завянет в полчаса. Ему только бумажки подписывать.

— У меня летошний год жил один городской, квёлый. От него жена ушла. И от этого тоже скоро уйдёт.

— Маманя! Это почему от меня скоро уйдёт?

— Потому что делов в хозяйстве полно. А ты на речку с удочкой. Вот ты обратно пойдёшь, поглядим, что ты там выловишь.

Так от крыльца до крыльца передают тебя как эстафету.

Зато в Афонино событий всяких мало. А на Троицкое они так и сыплются. То кино туда приедут снимать про партизан. То окажется, что пенсионерка Купцова Дуняша уже третий год как ведьма. Из-за неё у Клёковых корова не доится, а бригадир Павловский на тракторе художнику Чижикову забор снёс.

И вдруг в Троицком бык заиграл. Козырять стал. Был бык как бык. А с осени стал за кем ни попадя гоняться.

Коровник старый. Если быка к столбу привязать, он всё развалит. Вот он и ходил беспривязный.

Однажды Павел Васильевич Гутионтов, районный архитектор, с грибами из леса возвращался. Решил он угол срезать, через коровник пройти.