Александра Егорушкина: Настоящая принцесса и Наследство Колдуна

Из-за вечнозеленых кустов донеслось торопливое пыхтение и дробный топот маленьких лапок. К калитке рысью выбежали четверо дворцовых домовых с раскладными деревянными стульями и вышитыми подушечками наперевес.

— Ну вот, меня заметили, начинается шум, сейчас все набегут, — улыбнулся Инго. — Здравствуйте, Розен, Стерн, Гильден и Кранц! Рад видеть вас в добром здравии!

Надо же, даже после долгого отсутствия по-прежнему помнит по именам все радингленское население, удивилась Лиза и восхищенно посмотрела на брата.

Домовые кланялись, подскакивали, мели гравий хвостами, украшенными кисточками.

— С прибытием!

— Располагайтесь!

— Негоже на ножках-то стоять!

— Милости просим!

Потом один из них шаркнул лапкой и церемонно осведомился у бывшего короля:

— Как вас теперь прикажете величать?

— Лучше просто по имени, — ответил Инго. — А можно — Садовником.

Садовник обернулся к королеве Уне:

— Мама, а где Маргарита?

— Погоди, я сейчас ее тебе позову, — поспешно предложила Лиза.

— А мы все пойдем, пожалуй, чтобы никто вам не мешал, — с пониманием дела добавила мама, и четверку домовых как ветром сдуло — Уну во дворце слушались так же беспрекословно, как Таль и Инго Третьего. — Все-таки вопрос серьезный…

— Я и так знаю ответ, — засмеялся Инго.

— Самоуверенности у некоторых — хоть отбавляй. — Лиза смахнула с волос лепестки и побежала звать Марго.

Вприпрыжку, пока никто не видит.

Александре Евстратовой — за глаз-алмаз и бесконечную деликатность;

Дэвиду Джонсу и Джону Спэрроу, профессорам Амберхавенского университета, — за любезное предоставление научной разработки «закон Горриона-Йенсена», также известный как «закон ключа и замка»;

А. Ю. Волькович — за бесчисленные и бесценные сведения;

Петеру ван Гюйсу — за партию в шахматы;

Дронту Додо — за указания по маршрутам;

Егору Поповскому — за неиссякаемое терпение;

Господину Магору — за поучительную историю мистера Симпсона;

Дмитрию Мирошникову и Елене Пахомовой — за штрихи к портрету;

Максу, который живет на крыше, — за конструктивную критику;

Аркадию Наумовичу Ратнеру — за тайну Рахманинова;

Джованни Солима — за музыку Черного замка;

Андрею Петровичу Ефремову — за все с начала и до конца.