Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача

— Конечно, помню, — мечтательно отозвался лебедь.

— Но сильнее всего меня очаровал твой голос — твой чудесный голос.

— Мой голос?

— Да. У тебя был самый чистый, самый мощный, самый звучный голос среди всех молодых лебедей на Красных скалистых озерах Национального заповедника в Монтане.

— У меня?

— Да, конечно. Стоило мне услышать твой низкий голос, и я была готова идти за тобой хоть на край света.

— В самом деле?

Лебедь был заметно польщен похвалами жены. Они подогревали его тщеславие и поднимали его в собственных глазах. Он всегда воображал себя обладателем прекрасного голоса, но, услышав подтверждение тому из уст собственной жены, затрепетал от радости. Поглощенный своей персоной, он даже на миг позабыл о Луи. Конечно, он помнил ту восхитительную весну на озере в Монтане, где нашел свою любовь. Он помнил, как очаровательна была лебедь, как юна и невинная, как она влекла к себе, как была желанна. И тут он понял, что никогда бы ему не добиться, не завоевать ее, если бы он не мог говорить.

— Пока за Луи можно не беспокоиться, — продолжала лебедь, — он еще очень мал. Но зимой, когда мы полетим в Монтану, к нему надо будет присмотреться. И мы должны держаться вместе, пока не увидим, как он справляется со своим недостатком.

Она подошла к спящим птенцам и уселась рядом. Ночь выдалась холодная. Лебедь осторожно подняла крыло и бережно накрыла детей. Они зашевелились во сне и придвинулись к ней поближе.

Отец стоял, не двигаясь, и думал о том, что ему сказала жена. Он был смелой и благородной птицей и уже теперь начал задумываться, как помочь сыну, маленькому Луи.

«Если это правда, и у Луи действительно нет голоса, — размышлял он, — я снабжу его каким-нибудь приспособлением, чтобы он смог производить много шума. Не может быть, чтобы я не нашел выход. Ведь мой сын — лебедь-трубач, и его голос должен быть подобен голосу труб. Но сначала испытаю его и проверю, правду ли говорит его мать».

Ночью лебедю не спалось. Он тихо стоял на одной ноге, но сон так и не пришел. Наутро, после вкусного обильного завтрака, он подозвал Луи к себе.

— Луи, — сказал он, — я хочу поговорить с тобой наедине. Давай отплывем подальше, где мы сможем спокойно побеседовать и нам никто не помешает.

Луи удивился. Он не понимал, зачем папе понадобилось говорить с ним одним, без братиков и сестричек. Однако он кивнул и последовал за отцом, изо всех сил работая лапками, чтобы не отстать.

— Вот мы и прибыли! — объявлял лебедь, когда они достигли верхней части озера. — Как грациозно мы скользим по водной глади, сколько в нас силы и достоинства! Мы удалились от других, и теперь нас окружают дивные красоты: светлое утро, тихое озеро; кругом царит безмятежный покой, нарушаемый лишь сладостным пением дроздов.

«Скорее бы папа перешел к делу», — подумал Луи.

— Лучше места для задушевной беседы нам не сыскать, — продолжал лебедь. — Ибо есть нечто, что я хотел бы обсудить с тобой прямо и откровенно — от этого зависит твое будущее. Нам нет нужды охватывать весь спектр жизни пернатого братства — лишь один жизненно важный аспект занимает нас сегодня, в сей знаменательный день.

«Ах, скорее бы папа перешел к делу», — снова подумал Луи. Он уже начинал беспокоиться.

— Мое внимание, Луи, привлекло одно обстоятельство. А именно: ты редко разговариваешь. По правде говоря, я не припомню случай, чтобы ты вообще произнес хоть слово. Я не слышал, чтобы ты беседовал с другими, сказал «ко-хо», закричал от страха или от радости. Для юного трубача это весьма странно. Пойми, Луи, это очень серьезно. Я хочу послушать, как ты пищишь. Ну-ка, пискни мне что-нибудь!

Бедный Луи! Под бдительным отцовским оком он набрал побольше воздуху, открыл клювик и выдохнул, надеясь, что получится писк. Но у него ничего не вышло.

— Попробуй еще раз, Луи! — приказал отец. — Может быть, ты недостаточно стараешься.

Луи попробовал снова. Напрасно: он не смог издать ни звука. Он печально покачал головой.

— Смотри на меня! — воскликнул отец. Он вытянул шею и крикнул «ко-хо», да так звучно, что голос его разнесся на много миль, и каждая лесная тварь услыхала его.

— А теперь послушаем тебя, — скомандовал он. — Пискни, Луи, громко и ясно!

Луи попытался, но пискнуть не смог.

— Тогда попробуй побормотать. Ну-ка, Луи! Вот так: бр-р, бр-р, бр-р.

Луи попытался побормотать, но не смог издать ни звука.

— Все ясно, — сказал лебедь. — Похоже, продолжать бесполезно. От тебя ни слова не добьешься.