Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача

Затем лебеди летели в Бостон, где их всегда шумно встречали на Лебединой лодочной станции. Луи прочищал трубу, шлифовал ее до блеска и плыл впереди лодок, играя «Как глубоко наше море». Бостонцы, заслышав знакомые мелодии трубы, сбегались в Городской парк. Лодочник устраивал Луи и Серену ночевать в отель «Риц», а птенцы оставались на пруду под его присмотром. Серена обожала «Риц». Она поглощала дюжины сандвичей с морской капустой, с удовольствием глазела на себя в зеркала и с наслаждением плескалась в ванне. Пока Луи стоял у окна и смотрел вниз на Городской парк, она разгуливала по номеру и забавлялась, щелкая выключателями. Потом они забирались в ванну и засыпали.

Из Бостона Луи вел семью в Филадельфийский зоопарк и показывал им Птичий пруд. Там его сердечно встречал Заведующий Птичьим питомником. Если зоопарку требовался молодой лебедь-трубач для пополнения коллекции водоплавающих птиц, Луи оставлял там одного из своих, птенцов, как и обещал. Спустя несколько лет они повстречали там и Сэма Бивера. Как только Сэм стал достаточно взрослым, он пошел работать в зоопарк. Он и Луи всегда были рады друг другу. Луи доставал дощечку, и они подолгу беседовали, вспоминая прежние времена.

После Филадельфии Луи с женой и детьми направлялся к югу: перед ними простирались бескрайние саванны, где на сырых берегах рек дремлют аллигаторы, а высоко а небе парят грифы. Потом лебеди возвращались домой и проводили зиму на Красных Скалистых озерах Монтаны, в прелестной тихой Столетней Долине, где всем лебедям-трубачам живется вольно и спокойно.

Жизнь лебедя замечательна и полна интересных событий. А жизнь Луи была замечательна в особенности, ибо он был музыкант. Луи очень заботился о своей трубе. Он любовно чистил ее и мог часами шлифовать кончиками маховых перьев. И до конца своих дней он был благодарен отцу, отважному лебедю, рискнувшему жизнью, чтобы подарить сыну трубу, в которой тот так отчаянно нуждался. Каждый раз, глядя на Серену, Луи вспоминал, что не будь у него трубы, его возлюбленная никогда не пожелала бы стать его женой.

Лебеди порой доживают до глубокой старости. Год за годом, каждую весну, Луи и Серена возвращались на маленькое озеро в Канаде и выводили новых птенцов. Дни текли мирно и безмятежно. По вечерам, когда сгущались сумерки и у малышей начинали слипаться глаза, Луи поднимал трубу и играл отбой — как много лет назад в лагере «Кукускус». Прекрасная и печальная музыка дрожала над озером и рассеивалась в ночном небе.

Однажды летом, когда Сэму Биверу было уже около двадцати, они с отцом сидели в охотничьем домике в Канаде. Был поздний вечер; мистер Бивер отдыхал в кресле-качалке после рыбной ловли. Сэм читал книгу.

— Па, что такое «фертильность»? — спросил он.

— Почем я знаю, — отозвался отец. — Никогда не слыхал такого слова.

— Это что-то связанное с кроликами. Здесь написано, что кролик фертильное животное. [8] Плодовитое.

— Может быть, это значит «робкий», — предположил мистер Бивер. — Или что он может бегать как угорелый. А может, «глупый». Кролик может сидеть ночью посреди дороги и глазеть прямо в фары автомобиля. Нет, чтобы с дороги уйти. Очень многие из них так и погибают. Глупые звери.

— М-да, — проворчал Сэм. — Видимо, надо искать в словаре. Иначе не узнаешь.

— У нас здесь нет словаря, — сказал мистер Бивер. — Придется тебе подождать до дома.

В это время на лесном озере Луи поднял трубу и сыграл отбой, чтобы дети знали, что день окончен. Ветер подхватил эти звуки и разнес по лесу.

Мистер Бивер перестал качаться.

— Забавно, — пробормотал он. — Мне показалось, я только что слышал трубу.

— Не понимаю, какая здесь может быть труба, — сказал Сэм. — Мы одни во всем лесу.

— Я знаю, и все-таки я слышал трубу. Или горн.

Сэм усмехнулся про себя. Он никогда не рассказывал отцу, что поблизости есть озеро. Он сохранил эту тайну и на озеро всегда ходил один. Ему так больше нравилось. И лебедям тоже.

— А что с твоим другом Луи? — поинтересовался отец. — Он же трубач. Вдруг это он поселился где-нибудь поблизости?

— Все может быть.

— Есть какие-нибудь новости о нем?

— Нет, — ответил Сэм. — Он мне больше не пишет. У него кончились почтовые марки, а денег на новые нет.

— Вот оно что. А знаешь, я никогда до конца не понимал всей этой истории с ним; больно уж она неправдоподобна.

Сэм взглянул на отца и увидел, что его глаза слипаются. Мистера Бивера клонило в сон. Вокруг было тихо-тихо; ни единый звук не нарушал лесного покоя.