Айно Первик - Баба-Мора и Капитан Трумм

Рукоятью Баба-Мора проткнула в морском дне несколько глубоких дыр и стала граблями сгонять в них нефть. Но стоило очиститься небольшому клочку воды, как туда сразу же стекалась новая нефть. Баба-Мора скребла и сгребала, так что нефть и вода поднимались фонтанами. При этом она внимательно следила за тем, чтобы вместе с нефтью в дыры не попала какая-нибудь рыбешка или краб, не пропала во тьме под островом. Работа была не из легких. Нервы Бабы-Моры были напряжены до предела. И когда к ней неожиданно подлетела чайка, Баба-Мора так испугалась, что нечаянно отломила граблями большой кусок валуна. Осколок величиной с доброго медведя бухнулся в воду, маслянистые брызги полетели во все стороны. Чайка проворно взвилась вверх.

— Ах ты дуреха, — принялась ругать Баба-Мора чайку, — чуть не заразилась нефтяной чумой!

Затем она снова углубилась в работу и больше ничего вокруг не замечала.

Наконец море очистилось. Чистым был песок у берега, чистыми были все камни и заросли тростника. Весело плескались рыбы, в чистой воде сновали птенцы.

Все было как прежде, только сама Баба-Мора изменилась.

Она и всегда-то была худая, а теперь от нее остались кожа да кости. В огне она почти лишилась волос. Обгоревшие лохмотья были мокры от пота и к тому же насквозь пропитались нефтью.

— Ну, Морушка, — печально сказала Баба-Мора сама себе, — теперь все довольны, только ты одна ободранная и грязная, как старая карга.

Не хотелось ей в таком виде появляться перед капитаном.

Она отправилась вдоль берега. Чистое взморье радовало взгляд. Прозрачные волны с тихим плеском набегали на белый песок. Море сверкало на солнце. Негромко шумели сосны. Радостно заливались в поднебесье птицы.

На Бабу-Мору снизошел блаженный покой. За свою жизнь она спасла немало всякой живности, но ни разу еще не чувствовала такой радости. Ну и что же, что сама она замызгана и ободрана, зато море снова прозрачное и птицы чистые.

Баба-Мора повернула к дому. На сердце у нее было светло и покойно. На плече она несла грабли, над ее головой парила чайка. Глаза на исхудалом, чумазом лице так и сияли.

Из трубы над крышей поднимался легкий дымок. Капитан занимался домашними делами. Баба-Мора прислонила грабли к стрехе и устало вошла в дом. Ее ждал накрытый стол.

— Ну, — сказала Баба-Мора, — поглядим, что будет. Нефти под моим островом никогда еще не было. Но одно я скажу — надоели мне эти вечные ссоры и распри.

— Мне тоже, дорогая Эмелина! — искренне сказал капитан.

— Ты только подумай, к чему это привело. А если бы я сдуру и впрямь погубила себя?

— И дался мне этот пар, — вздохнул капитан.

— Эх, если б не бросила я тебя здесь одного, — сказала Баба-Мора.

— Это я виноват, — сказал Трумм.

— Я не смела так запутать тебя в лесу…

— А что тебе оставалось, если я будто с цепи сорвался?

— Ох, если б я не мухлевала, когда мы играли в путешествие вокруг света! — сказала Баба-Мора. — С обмана все и началось. Давай уж относиться друг к другу по-доброму!

— Я согласен! — серьезно сказал капитан. — Но я еще должен сознаться, что водой смыло все буквы в твоей книге. Остались лишь чистые листы.

— Да ладно, — сказала Баба-Мора. И слава богу. Сплошная морока была с этой книгой.

— Как же так, дорогая Эмелина? — удивился Трумм. — А как же с наукой и человечеством?

— Неужели ты не понимаешь? — сказала Баба-Мора. — С волшебными травами и вообще с колдовством дела обстоят так, что если для чего-то это полезно, то для другого может обернуться во вред. Даже я не могу каждый раз знать наперед, как все кончится. Да я бы не ведала ни минуты покоя, если бы люди знали о травах все то, что знаю я, старая колдунья.

— Да, — печально согласился Трумм, — когда ты так говоришь, все вроде правильно. Но ведь надо что-то делать, чтобы все было хорошо!

Баба-Мора ласково улыбнулась опечаленному капитану и подошла к очагу. Там стоял приготовленный Труммом обед. Баба-Мора приподняла крышку и заглянула в кастрюлю.

— Ну вот, — довольно сказала она, — именно грибного соуса мне и хочется после всех этих передряг!

Баба-Мора умылась, надела чистое платье и посмотрелась в зеркало.

— Для моих волос пришлись бы очень кстати корни лопуха, — сказала она.