Jan Brzechwa - Триумф пана Кляксы

– Пан Вероник! Как это понимать? Уж не собираетесь ли вы явиться к королю в рабочей одежде?

– Другой у меня нет, пан профессор. Но по случаю сегодняшних торжеств я зашнуровал ботинки парадным красным проводом. Вот, посмотрите.

С этими словами он поднял ногу и продемонстрировал пану Кляксе ботинок.

– Фью-фью! – буркнул профессор. – Откуда у вас этот новенький провод? Умереть – не встать! Адакотурадки с ума посходят от восторга при виде ваших ботинок. Что поделаешь. У какого Веронька нет своего конька?

– Вы хотели сказать «Вероника», – вырвалось у меня.

– Неужто ты не понимаешь, Адась, что неладно, зато складно? – пожурил меня пан Клякса. – Если так поступает поэт такой величины, как Пиония, то мне сам Бог велел. Пойдемте, господа. За мной!

На площади уже стоял королевский фрегат во всем своем великолепии. Кордон стражников с трудом удерживал напиравшую толпу. Ровно в шесть часов адакотурадские сановники взошли на борт фрегата. Премьер Трондодентрон занял место на носу. За ним в шеренгу выстроились министроны Тромбонтрон, Лимпотрон, Тубатрон, Парамонтрон и Трубатрон. Место у штурвала занял министрон Алойзитрон, Первый Адмирал Флота в парадном мундире, шитом золотом. В отличие от остальных министронов, Алойзи не был обнажен по пояс, но эполеты его были щедро осыпаны парадным серебряным порошком. У правого борта расселось семейство Левкойников, а у левого – жены министронов.

Последним, сопровождаемый бурными и продолжительными аплодисментами, появился король Кватерностер I, ведя под руку зарумянившуюся Розу. Он величаво ступил на капитанский мостик, а Роза села в позолоченное кресло у его ног.

– Не протерли спинку трона, лодыри, – проворчал Вероник.

На голове у короля была малая дорожная корона, в правой руке он держал скипетр из золотых часов. С плеч монарха до самой земли ниспадал плащ, окаймленный разноцветными яйцами, вероятно, сваренными вкрутую, чтобы не побились. Рыжая борода короля золотилась в лучах солнца, его крупный нос чутко улавливал настроение масс, а милостивый взгляд, устремленный поверх голов подданных, различал будущее. Словом, он был мужчиной видным, крепким, осанистым и весьма красивым. Несмотря на свои сорок лет, выглядел король необычайно молодо.

Но все взгляды были обращены на будущую королеву. Обсуждали ее красоту, шепотом пересказывали друг другу сведения о семействе Левкойников и сплетничали почем зря, как всегда бывает в подобных случаях.

Роза улыбкой и взмахом руки приветствовала толпу, а личико ее светилось счастьем и доброжелательностью. Именно о такой королеве и мечтали адакотурадцы, так что неудивительно, что она стала их любимицей с первого же дня.

Роза была облачена в красивое золотистое платье, а плечи ее, как и плечи остальных дам, покрывала пелерина из петушиных перьев.

Королевский фрегат на резиновом ходу был готов к отъезду.

По знаку Адмирала спрятанный под палубой Зызик ударил в корабельный колокол, и процессия медленно тронулась с места. Фрегат тянули сто королевских самокатчиков. Из-за штиля на корме установили механические вентиляторы, наполнявшие паруса ветром не хуже морского бриза. Приглашенные следовали за фрегатом на казенных самокатах, раскрашенных в полосочку национальными красками.

Кортеж следовал между двумя рядами заполнивших улицы горожан, наполнявших воздух приветственными криками. Зрелище было поистине захватывающим. На мачте фрегата развевалось королевское знамя, корабельные снасти были украшены трепетавшими на механическом ветру разноцветными флажками. Улицы тонули в трехцветных флагах, с балконов и окон свисали гирлянды цветов. На перекинутых поперек улиц бесчисленных транспарантах были начертаны патриотические лозунги. Вот некоторые из особо запомнившихся:

Министрон Тромбонтрон периодически провозглашал призывы, которые народ охотно подхватывал:

– Да здравстворет третья нурга!

– Орра!

– Да здравстворет яичница!