Войцех Жукровский - Похищение в Тютюрлистане

— Мало огня! огня! — кричали почерневшие от дыма кочегары. В костёр кидали ветви, хворост, швыряли тяжёлые буковые поленья. Когда братья Горемыки бросили в огонь свои сандалии, вверх стал подниматься тёплый и ароматный сандаловый дым. Он постепенно наполнил шар и огромным чудищем заколыхался в нём. Апельсиновый диск повис над деревьями, точно осенний месяц, когда он готов скрыться за горизонтом, с тем, чтобы покатиться по орошённым росой травам другой стороны света.

Солдаты держали верёвки.

В пурпурной гондоле лежало тело ветерана, одетое в парадный мундир, сверкающий орденами Тютюрлистана и Блаблации.

— Пускайте шар, — дали знак маги.

Уносимый дыханием могучего пламени, шар умчался в светлеющую лазурь. Он медленно поднимался, точно раздумывая, в какое окно между облаками ему удобнее погрузиться. Вдруг брызнул сноп горячих лучей, указывая дорогу полосой света. Тёплый ветерок отцветшего лета качнул деревья и разбудил стаи скворцов, которые улетели, прощаясь жалобной песней с остывающей землёй. Целая туча птиц устремилась вслед за шаром, словно кто-то до срока поманил умчаться к солнечному югу. Теряя листья, шелестели деревья, медленно склонились боевые знамёна.

Шар уносился выше, и каждому было ясно, что он уже никогда не вернётся на землю. Все стояли в глубоком молчании — и оба короля и вытянувшая мордочку Хитраска. По-птичьи наклонив голову набок, смотрел круглым глазом в небо Киркор Эпикурик. Плакала Виолинка, плакал Мышибрат, разбойники и весь, весь цвет рыцарства обоих королевств.

Хотя шар был не больше черешни, с земли все увидели, как вокруг него зароилось множество замечательных фигур; он уже влетел в сказочное небо, где царит Аннерсен. По вспенённым облакам там плывут фрегаты корсаров и капитан Сильвер, с попугаем на плече, устремил свой взгляд в неведомую даль. Там лежит Пятница у ног Робинзона и из Страны Чудес выбегает Алис.

Смотрите! Там с нетерпением ждут доблестного петуха. Там, в небе испорченных игрушек и вечной молодости!

Я вижу, как все приветствуют старого ветерана, влетающего к ним в блеске немеркнущей славы. Глядите-ка, да ведь это наша старая знакомая, Точка, кружится над ним, садится к нему на грудь, как капелька крови, и восклицает: «Здравствуй, герой!»

Всем показалось, что перед тем, как шар растворился в лазури, петух высунулся из гондолы и приветственно махнул крылом. А может быть, слёзы туманили миг расставанья.

Долго стояли мы с запрокинутыми головами. И вдруг с неба начало падать одно, одно-единственное перо. Оно кружилось, сверкая на солнце. Я жадно схватил его в тоскующие руки.

И этим пером, еще дымящимся красками неба и сиянием просторов, я написал свою повесть.