Александр Жарков - Ключ разумения

И этот миг настал, едва стало подниматься солнце. Занавески на окнах раздёрнулись, широкие двери спальни распахнулись, розоватый свет наполнил залу и покои Кэт. Внутри, в струящихся лучах, стояла одетая в голубое и полупрозрачное принцесса в золотой короне, и так соблазнительно-невинно ждала…

Четыре жениха (кроме Алекса), отталкивая друг друга с криками: «Я не войду! Нет, это я не войду! Я-то уж точно не войду! А я не войду, хоть режьте!», – кинулись к принцессе. И – влипли! В прямом смысле слова. Пол у дверей был намазан каким-то клеем. Женишки приклеились своими длинноносыми середневековыми туфлями, и стояли, извиваясь, король и стража заливались от смеха, к ним присоединилась подошедшая Кэт. И было немножечко жутко, потому что вместо смеющегося лица короля – не забывайте! – сотрясалась от хохота свирепая маска.

– Вы один не тронулись с места, – кричал король, тыча пальцем в сторону Алекса, – вы победили! Моя дорогая Кэт – ваша. И – ой, не могу! – трон тоже. В будущем, конечно. А хотите, будем вместе править, а? – И уже Кэтрин улыбнулась и подала Алексу руку! И Кэт была настоящей, кареглазой, и он эту руку уже поцеловал…

КАК ВДРУГ послышался трубный глас и заиграла чарующая восточная музыка. Широкое окно само собой распахнулось, и в залу со двора вполз толстый серый отросток и стал извиваться и танцевать. Это был хобот огромного зверя с маленькими красными глазками и хлопающими большими ушами и с шатром на спине. В шатре жёлтого шёлка кто-то сидел. Кэт завизжала от восторга, захлопала в ладоши и подскочила к хоботу. Никто не успел опомниться, как она уселась на вытянутый нос заморского животного.

Хобот обвился вокруг принцессы, и, визжащую уже от страха, унёс в жёлтый шатёр, в руки человека в жёлтом же халате. «Встретил в жёлтом и провожаю в жёлтом», – засела в голову Алекса глупая мысль. Человек высунул из шатра улыбающуюся голову с хитрыми лисьими глазками и весело всем подмигнул.

– Чалтык! – крикнул кто-то из прилипших. Принцы и бароны принялись выдираться из клея и из туфель. Лишь один неприлипший герцог Алекс стоял, как прилипший, почему-то не двигаясь с места. «А счастье было так возможно», – пропело в его мозгу. Животное (слон) набрало хоботом воды из дождевой бочки и окатило бросившихся к окну женишков и короля. Стража из залы и с улицы тыкала в слона алебардами, он обвил одного рыцаря за туловище, и, немного придушив, отбросил далеко в сторону. Потом медленно развернулся, поднял вверх хобот, и, трубя победу, пошёл к воротам.

Все, кто находился во дворе, бросились врассыпную, хорошо ещё, что никто не попал под толстые столбы его ног. Ворота успели затворить, и слон выбил их бивнями. Пройдя мимо кривых рыжих ёлок, он вдруг… исчез. Пропал вместе с Чалтыком, а главное, с принцессой Кэт! Но вместо слона возле ёлок появился мощный дуб в четыре обхвата, и на суку его повисла маленькая золотая корона принцессы Кэт… Хотя понятно было, что слон никуда не мог деться в голой степи на глазах у многих, однако слуги короля, и женихи, конечно, включая и не успевших убраться восвояси худяка и жирняка, вскочили на коней и рассыпались по округе в поисках следов пропавшего животного.

Алекс один остался у дуба, он снял с ветки принцессину корону, гладил её, подносил к близоруким глазам, к губам, вдыхал неземной аромат и вспоминал отчего-то, будто сквозь сон видел, как восточный красавец превратился в сморщенного старикашку. Подкатился король, поинтересовался, почему будущий почти муж один не ищет свою почти жену и не хочет ли он за такое нечувствие получить топориком по шейке.

Король, естественно, был тоже не в себе, как, впрочем, и «почти муж». Алекс не придав значения тому, что сказал Эдвард Свирепый, поделился с ним догадкой, что Чалтык – колдун, и что и слон, и Кэт, и сам Чалтык здесь, в этом дубе. Король, как человек бывалый, и сам зять ведьмы, отнёсся к этому серьёзно, стал пробовать дуб на зуб, нюхать жёлуди и шлёпать по коре руками, и сказал, что это точно дерево, а корона могла и зацепиться, когда слон пробегал мимо.

Тут прискакал поисковый отряд безо всяких результатов, опять заговорили про дуб, что его тут сроду не было, и откуда ж он взялся, и король велел принести пилу. Двое здоровенных рыцарей взялись за двуручную огромную пилу с деревянными зубьями и едва проехались туда-сюда, как король закричал:

– Прекратите! Вы режете мою дочь, я слышал, как она вскрикнула от боли! – он зарыдал, старый мужественный рыцарь, и, выхватив из рук Алекса корону, побежал в дом на смешных кривых ножках, но это было совсем не смешно.