Николай Семченко - Великан Калгама и его друзья

«Что это за Чикуэ такая? Ишь, с задания она плывёт! Можно подумать: разведчица или ещё кто, – думает он. – Знавал я одну буссеу – Чикуэ звалась, а у рыб подобных имён не бывает. Тоже мне, навыдумывают каких-то непонятных прозвищ, модницы! Щука, она и есть щука. Она и без имени хорошо кушается…»

Ещё быстрее он поплыл, догнал щуку, приноровился и – цап! – поймал за хвост.

Калгама и Хондори-чако всё борются. Оба сильные, хваткие, сцепились насмерть. У бусяку когти острые, у великана – руки крепкие. Поранил Хондори-чако Калгаму, разодрал его одежду, но и тот в долгу не остаётся: ударит бусяку – неприятель от боли скорчится, клыками скрипит. А клыки – длинные, острые как бритва; если чертяка до шеи великана дотянется, наверняка перегрызёт. Но Калгама уворачивается, локтями прижимает врага к полу.

Фудин оказалась женщиной не робкого десятка: то вертелом кольнёт Хондори-чако, то колотушкой его огреет. Но бусяку, в конце концов, сначала вертел перехватил, согнул его и в угол бросил. Потом и колотушку изломал. Осталась у Фудин только мялка в помощницах. Но толку-то от неё – вроде, попадает в голову Хондори-чако, а тому хоть бы что, лишь порой досадливо отмахнётся, как от надоевшей мухи.

Великан, как ни силён, а устал от борьбы – ослабил хватку, и бусяку вывернулся-таки из его объятий, вскочил на ноги и приготовился к прыжку. Калгама спиной в стену упёрся, руки-ноги расставил – не собирается без боя сдаваться.

Фудин видит: тяжело Калгама дышит, пот струится по лицу, глаза застит, но не может великан его смахнуть. А Хондори-чако ещё и насмехается:

– Взмок, как мышь! С потом сила из тебя уходит. Куда тебе супротив меня? Не вырос ещё тот великан, который меня одолеет!

– Сначала одолей – потом хвались, – сквозь зубы отвечает Калгама.

– Пусть жёнушка Фудин увидит, какой ты слабак, – рычит Хондори-чако. – Она скоро вдовой станет. Женой её сделаю! Если хочешь знать, она свадебный халат уже шьёт.

Тут-то Фудин и вспомнила о рыбьей коже, из которой сшивала полотно для оморочки. Большое оно получилось. А что, если бросить его под ноги бусяку, а когда тот на Калгаму нападёт, дёрнуть его? И гадать нечего: упадёт Хондори-чако на пол, тут уж без промедления сворачивай полотно, – бусяку в скрутке окажется!

Хитроумная Фудин вынесла полотно и нарочито весело сказала:

– Вот она, заготовка для халата!

Калгама, как услышал это, пошатнулся. А Хондори-чако, злодей, довольно заурчал:

– Видишь, не обманываю тебя, Калгама! Красивая женщина всегда выбирает достойного. Со мной Фудин останется!

От горя потемнело в глазах Калгамы. И не видит он: Фудин знаки ему подаёт, мол, не обращай внимания, пусть бусяку льстит себе, сколько хочет. Сама же потихоньку-полегоньку всё ближе и ближе к Хондори-чако подбирается, чтоб наверняка метнуть ему под ноги полотно из рыбьей кожи.

Бусяку заметил, что Калгама расстроился. «Ха! Великан сам не свой. Нервничает, раскис! – решил он. – Промедление в битве смертью кончается. Ха! Ну, Калгама, держись, докажу: я всех сильнее!»

Хондори-чако изготовился к прыжку, а Фудин бросила ему под ноги полотно, другой конец крепко в руках держит. Ступил бусяку на рыбью кожу – дёрнула женщина полотно, поскользнулся Хондори-чако и – оп! – рухнул, аж стены затряслись.

Фудин не медлит – давай быстренько обматывать бусяку полотном. Тут и Калгама ей на выручку поспешил. Вместе и закрутили злодея в рулон – как мумию, а чтобы не выпутался, верёвкой обвязали. Сели на его тушу, придавили к полу и взялись за руки.

– Как я рада! – выдохнула Фудин.

– Как я рад! – счастливо улыбнулся Калгама.

Получилось так, что они сказали это одновременно. И рассмеялись, и хлопнули в ладоши, и заговорили разом:

– Рада, что ты со мной! – прошептала Фудин.

– Рад, что мы вместе! – воскликнул Калгама.

Им почему-то стало весело, они обнялись и рассмеялись. А Хондори-чако, выгибаясь дугой, шипел от злобы:

– Вам со мной не совладать, я заколдованный!

Он надеялся: завороженный орех никто никогда не сыщет. Раскопать его в речном иле – всё равно, что иголку в стоге сена найти. Не догадывался Хондори-чако: если бы не медведь, Чикуэ давно бы доставила кочоа великану Калгаме.

Медведь, поймав щуку, по своему обыкновению хотел сразу прихлопнуть её лапой. Он так с любой рыбой поступал. Но щука, к его удивлению, вдруг заговорила:

– Не торопись превращать меня в обеденное блюдо! Сначала выслушай.