Евгений Клюев - От шнурков до сердечка (сборник)

Оно долетело до борта корабля только глубокой ночью, когда капитан, боцман и большинство матросов уже спали.

На нижних палубах, куда опустилось Легчайшее Пока, было тихо и пусто. «Ну и что мне тут делать? – спросило себя Легчайшее Пока. – Похоже, я так и не найду того, кому послано… Стоило бороться с ветром и темнотой, чтобы оказаться здесь в полном одиночестве!»

Легчайшее Пока полетало над нижней палубой и поднялось на пролёт выше – верхняя палуба тоже была пуста. «Так я и знало! – усмехнулось Легчайшее Пока. – Никто тут не ждёт меня. Да и какая во мне ценность? «Пока» говорят тогда, когда прощаются на час… На то оно и легчайшее!»

И в эту минуту откуда-то с неба упал на верхнюю палубу совсем маленький вздох. Легчайшее Пока закинуло голову и не поверило своим глазам: на верхушке самой высокой из мачт примостился юнга. В руках его был бинокль, прижатый к глазам, – и стёкла бинокля были направлены к берегу.

А на берегу, небрежно облокотясь на перила, так и стояла крохотная фигурка – и, кажется, собиралась стоять дальше: всё то время, пока корабль в пути, и до тех пор, пока он не вернётся назад.

Тогда Легчайшее Пока поднялось к верхушке мачты и совсем осторожно опустилось на плечо юнги, смотрящего в бинокль. Он даже почти не почувствовал прикосновения птички из породы «Пока!».

Когда Сердечко вырезали из картона, оно ужасно обрадовалось: одно дело быть нарисованным и совсем другое – вырезанным! Хотя, конечно, послушать некоторых нарисованных – так они чуть ли не живее всех живых… только это враньё: в лучшем случае эти нарисованные – как живые, то есть очень похожи на живых. Однако быть живым и быть похожим на живого совершенно не одно и то же! Живой куда хочет, туда и идёт, а похожий на живого остаётся там, где оставили.

Но, значит, если тебя вырезали, ты точно живой, потому что можешь идти куда хочешь. Ты теперь сам по себе, а картон, из которого ты вырезан, – сам по себе: между вами больше нет ничего общего. Вас даже обратно уже не соединить!

Вот Сердечко-Вырезанное-из-Картона и собралось отправиться… только куда?

Легко сказать – иди куда хочешь… а если ты во все стороны света хочешь? Потому что у Сердечка-Вырезанного-из-Картона было именно так: оно как раз и хотело во все стороны света!

– Я хочу во все стороны света, потому что я всех люблю! – сказало Сердечко-Вырезанное-из-Картона. И собралось было идти, но почему-то затопталось на месте.

– Интересно как получается… – озадачилось оно, а одна собака взяла да и объяснила всё следующим образом:

– Вы оттого в замешательстве, что всех любить нельзя, – объяснила она. – Любить можно только своего хозяина.

Сердечко-Вырезанное-из-Картона задумалось:

– А если у меня нет хозяина?

– Так не бывает, – засмеялась Одна Собака. – Хозяин есть у каждого. Если его, конечно, не потеряли… Вы, может быть, потеряли хозяина?

– Если бы у меня был хозяин, – сказало Сердечко-Вырезан-ное-из-Картона, – я бы его не потеряло, будьте уверены!

Но Одна Собака возразила:

– Ох, не зарекайтесь! Это с каждым может случиться. Даже я, которая очень любит своего хозяина, однажды потеряла его. И стала сама не своя!

– А чья? – поинтересовалось Сердечко-Вырезанное-из-Картона.

– Ничья! – с ужасом ответила Одна Собака. – И, уверяю Вас, страшнее ничего не придумаешь. Потому что… когда ты ничья, у тебя никого на целом свете нет. И ты скитаешься где придётся – без дома, без поводка, без еды…

– По-моему, это не так страшно, как Вы говорите, – подумав, сказало Сердечко-Вырезанное-из-Картона. – Дома у меня, вроде, никогда не было, поводок мне не нужен, а еда. я не голодно.

– Тогда Вы странная какая-то собака, – был ответ. – У всех собак, которых я знаю, а я знаю ужасно много собак, есть дом. И поводок им нужен. И голодны они всегда.

Тут Сердечко-Вырезанное-из-Картона расхохоталось:

– Дело в том, дорогая Одна Собака, что я не собака! Я Сердечко-Вырезанное-из-Картона.

– До свиданья! – попрощалась Одна Собака.

– Я чем-то обидело Вас? – опешило Сердечко-Вырезанное-из-Картона.