Элейн Мазлиш: Как говорить с детьми, чтобы они учились

– И что же вам не понравилось? – спросил он.

– Не знаю, поймете ли вы, – нервно ответила Джулия. – Вы же не мать.

– Должен согласиться, – улыбнулся Кен. – Но все же попробуйте объяснить.

Джулия помолчала, а потом заговорила:

– Не знаю, смогу ли объяснить это, но… Я считаю свою дочь Бекки прекрасным ребенком, но на последнем родительском собрании учительница с гаденькой улыбкой сказала мне: «Честно говоря, Бекки слегка неорганизованная девочка и не всегда говорит правду». Мне даже плохо стало… Когда я вернулась домой, то стала воспринимать Бекки иначе. Я стала гадать, не дурачит ли она меня, искать в ней признаки лживости и дезорганизованности.

Я была просто в ужасе.

– Это ужасно! – воскликнула я. – Ты ушла с родительского собрания с сомнениями в собственном ребенке!

– Наверное, не следовало этого говорить, – продолжала Джулия, – но учителя сумели заставить меня почувствовать собственную вину за плохое воспитание дочери. Если бы я «сделала это», или «сделала то», или проводила больше времени с ребенком, Бекки была бы гораздо лучше… Вам может показаться странным, но иногда мне кажется, что учителя считают себя выше родителей, потому что у них есть высшее педагогическое образование, а у меня нет.

Кен удивленно поднял брови.

– Расскажите-ка поподробнее, – попросил он.

– Не стоит недооценивать слова Джулии, – вмешалась Марта. – Я окончила университет и занимаю пост вице-президента в своей компании. Но я очень хорошо помню, каково это – сидеть за школьной партой напротив учительского стола и выслушивать рассказы о том, как плохо учится мой сын. Всего за минуту я снова превратилась в запуганную маленькую девочку, распекаемую учительницей.

– Подождите минутку, – сказала я, – я запуталась. По моему мнению, родительское собрание должно проходить по-другому. Я не считаю, что учитель должен рассказывать всем родителям о том, что не так с их детьми. Нет! Для меня родительское собрание – это дорога с двусторонним движением. Нам, учителям, нужна информация от родителей. В этом и заключается цель собраний. Мы всегда рады родительским идеям.

– Надо же! – недоверчиво протянула Марта. – Тогда почему я боюсь сделать даже самое мелкое замечание? Если, не дай бог, я хоть чем-то обижу учительницу, высказав иное мнение, и она разозлится на меня, я точно знаю, что она отыграется на моем ребенке.

– Марта, это несправедливо, – возмутилась я. – Это неправда!

Марта не обратила на мои слова внимания.

– Но больше всего, – продолжала она, – меня раздражает покровительственный тон учителей. «Проблема с Майклом – бла-бла-бла… Я знаю, что вы работаете, но если бы вы больше времени проводили с ним…» Или: «Если Майкл не сосредоточится прямо сейчас, он никогда не перейдет в следующий класс». И любимое замечание, из-за которого я всегда начинаю терзаться чувством вины: «К сожалению, ваш сын не реализует заложенный в нем потенциал».

Я была удивлена и смущена замечаниями Марты. Именно это я сказала матери одного из учеников сегодня днем. Первым моим побуждением было броситься на защиту себя и своих коллег, но я решила выяснить все.

– Тебя еще что-то беспокоит? – спокойно спросила я.

Марта тут же подхватила:

– Да! Ненавижу, когда они переходят на свой учительский жаргон, слушая который чувствуешь себя полным идиотом. «Если вы хотите, чтобы Майкл выделял фонемы и сочетания согласных звуков (проще говоря, читал), вы должны каждый вечер по часу читать вместе с ним книги по школьной программе».

– А у какого родителя, – вмешалась Джулия, – есть час после целого рабочего дня, покупок и уборки? К тому времени, когда я приготовлю ужин, вымою посуду и постираю, Бекки уже в пижаме, а у меня нет сил даже на то, чтобы прочитать ей сказку на ночь.

Марта согласно кивнула.

– Но больше всего меня раздражает то, – сказала она, – что учителя не считают себя обязанными общаться с родителями. Они обращаются к ним лишь тогда, когда проблема становится настолько серьезной, что исправить ее можно лишь чудом. Когда Майкл учился в седьмом классе, он перестал делать домашние задания по истории. Учительница ничего не говорила мне до тех пор, пока не пришло время выставлять оценки за четверть. Как ребенок может успеть сделать пятнадцать домашних заданий за неделю?!

Я больше не могла этого выдержать.

– Подождите, – прервала я Марту. – Все, что вы говорите, правда, но, пожалуйста, поймите, что у каждого учителя в классе больше тридцати детей, и каждому нужно уделить внимание. Невозможно звонить родителям каждый раз, когда ребенок не сделает домашнего задания!