Мария Беркович - Нестрашный мир

Нам всегда было хорошо вместе. Он не хотел, чтобы я уходила.

Школа N – далеко не самое подходящее место для таких детей, как Рустам. Но это рай по сравнением с тем, что ждёт его дома. Дома требуют и хотят только одного: чтоб не мешал.

Дорогой Лёва!

Сегодня среда, ездила в детдом.

– Познакомься, это Лена, – говорит координатор Маша. – Она глухая. Недавно из дома, очень скучает. Но к ней приходит мама, и у Лены даже есть слуховые аппараты.

Лена сидит за решёткой кровати и смотрит на нас. У неё внимательные тёмные глаза, она коротко стрижена, как все, похожа на мальчишку. На вид лет двенадцать, но с возрастом в детдоме, скорее всего, ошибёшься.

– Она очень активная, такая, знаешь, любознательная девочка. Но её никуда не берут – ни к логопеду, ни в малую школу. Я как-то брала её в игровую, было очень интересно.

– А это Саша. Он слепоглухой. Ноги уже всё, поздно что-то делать, а руки очень хорошо работают. Сам всё берёт, интересуется. Умный мальчик.

– Слушай, – говорит мне директор программы, – ты же сурдопедагог? А почему ты не можешь пройти практику у нас в Павловске? Мы тебе глухих детей найдём и бумагу в институт напишем.

Да, действительно. В Павловске людей всегда не хватает, а в спецшколах мы, практиканты, только мешаем. Сбиваем процесс. «Портим детей». Нужно, в самом деле, пойти к завкафедрой и поговорить.

– Нет, нет, Маша, – говорит завкафедрой, – однозначно нет. Там же дети… это… необучаемые.

Дорогой Лёва!

Музыкотерапевт Алеся сегодня, кажется, заболела, и Санька очень страдал.

Дворовый мальчик Валера называет Саньку «чудо в ботинках». И верно, одна яркая черта Санькиной внешности – тяжеленная ортопедическая обувь. Вторая – рот. Я написала бы «улыбка», но трудно назвать улыбкой это выражение восторженного изумления. Как будто ты увидел какое-то чудо и глубоко вдохнул: ХАаа…

Может, поэтому «ха» или «кха» – единственное, что Санька произносит.

Утвердительно. Вопросительно. Недоверчиво. Презрительно. Восхищённо.

Увидит магнитофон, кулаком себя в грудь: «кха!»

– Что, у вас дома тоже магнитофон?

– Кха! Ха!

Так, наверное, представляют себе русских блаженных. Понимает всё. Знает всё. Всё чувствует. Но говорить не хочет. Поздно спохватились, в девять лет. Может быть, говорил бы.

Я помню, было это летом, на горе, на Онеге, между деревней и озером. Мы с ним шли за руку, пыльные, усталые. И вдруг – не знаю, что случилось – я встала перед ним на колени и стала просить: «Скажи, ну скажи: "домой", "идём домой", скажи "домой", пожалуйста!»

Он мотал головой и отворачивался. Я так долго простояла. Всё просила. Казалось мне, ещё минута, ну, две – и скажет. Не сказал.

Дорогой Лёва!