Позже она заменила ему в этом качестве мать.
В «Канве к биографии» имеется запись: «1894–1907. Сестра. Секла дома, в дворницкой, в участке». Эту запись подтверждают стихотворения цикла «Из дневника»:
– Что топорщишься, как гоголь!
Не достать тебя рукой!
А скажи, вчера не строго ль
Обошлася я с тобой?
Вишь, инспектор, важный барин! —
Раскричалася сестра, —
А давно ли был отжарен
Розгачами ты? Вчера?
Дома ходишь босошлепом, —
Для смиренья так велю, —
А забылся, – по Европам
Розгами сейчас пошлю.
Я тебе теперь за дело
Пропишу и ой и ай!
Раздевайся-ка да тело
Мне под розги подставляй!
На колени положила,
Розги крепкие взяла,
И бранила, и стыдила,
Сорок розог мне дала.
И в одной из кар домашних
Мне опять пришлось реветь,
А на ссадинах вчерашних
Новая чертилась сеть.
(26 мая 1904)
Драматизм жизненной ситуации Сологуба усугублялся тем, что он 25 лет работал школьным учителем, а затем инспектором. Эта роль дает широкие возможности для злоупотребления властью.
В письме к сестре от 20 сентября 1891 г. Сологуб рассказывает:
«Пришел я к Сабурову (один из его учеников. – И.К. ) в плохом настроении, припомнил все его неисправности, и наказал его розгами очень крепко, а тетке, у которой он живет, дал две пощечины за потворство, и строго приказал ей сечь его почаще».
Тот же эпизод рассказан в стихотворении, датированном 17 октября 1891 г.:
Вхожу. Подростка два босые
Встают, и кланяется мать.
В беседе с ней вины большие
Пришлось не долго разбирать.
По моему приказу бойко
Тотчас послушный Балашов
С таким усердьем выдрал Войка,
Что поднял тот прегромкий рев.
И на полу потом вот этом,
Где Войка розгами хлестал,
И Балашов лежал раздетым,
И Войк его усердно драл.
«Спасибо вам, что так вы строги!» —
Вдова меня благодарит,
Целует мне босые ноги,
Мальчишкам целовать велит.
Однако Сологуб не садист, а мазохист, он сам нуждается в порке. В стихах «Из дневника» его порют не только мать и сестра, но и соседские мальчики и даже собственные ученики, причем всюду: в бане, в саду, в классе, на школьном дворе.
Вот четыре мальчугана
Подошли ко мне, смеясь.
Вижу их, как из тумана,
И смущаясь, и стыдясь.
Очень быстро обнажили,
И в минуту на полу,
Не стесняясь, разложили, —
И уж розги здесь, в углу.
Саша крепко держит руки,
Леша ноги захватил.
В ожиданье стыдной муки
Я дыханье затаил.
Петя слева, Миша справа
Стали с розгами в руках,
Начинается расправа,
Болью гонит стыд и страх.
Мне стерпеть не удается,
И сквозь резкий свист ветвей
Крик и рев мой раздается
Громче все и все звончей.
(20 марта 1883)
На земле лежу я голый,
Крепко связанный. Беда!
В муке горькой и тяжелой
Я ору пред всею школой:
– Ой! Не буду никогда!
(19 апреля 1883)
В бане его порют четыре мальчика, причем вся соль в том, что
Все четыре мальчугана
Мной недавно были драны.
(6 февраля 1887)
Иногда экзекуцией распоряжается школьный инспектор.
Допустить, что публичная порка учителя учениками могла происходить в реальной, сколь угодно заштатной школе, довольно трудно, скорее всего, это лишь мазохистская фантазия. Но любая человеческая сексуальность на девяносто процентов виртуальна.
Выше мы уже видели, как специфическая сексуальность Сологуба отразилась в его педагогической публицистике. Те же противоречия существуют в его художественном творчестве, включая и самый знаменитый его роман «Мелкий бес» (1902).
Действие романа разворачивается в уездном городе в последней четверти XIX в., в хорошо знакомой читателям дореволюционной русской классики затхлой провинциальной атмосфере. Гимназический учитель словесности, статский советник Ардалион Борисович Передонов – типичный садист, получающий удовольствие от телесного наказания мальчиков-гимназистов. Он специально ходит по домам своих учеников, доносит их родителям о несовершенных мальчиками проступках, наслаждается, если мальчиков при нем за это порют, а на следующий день рассказывает их одноклассникам, как это все происходило, получая дополнительное удовольствие от смущения безвинно выпоротых гимназистов. Передонов не только садист, но и карьерист, мечтающий получить место инспектора, которое повысит его социальный статус и увеличит возможности сексуально злоупотреблять властью. Сечение детей розгами становится манией Передонова, его жизнь целиком подчинена этой идее, все, кто ему мешает, становятся его злейшими врагами. В конце концов мания приводит Передонова к поджогу театра и человекоубийству.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу