Пол Таф - Как дети добиваются успеха

– Идея наращивания выдержки и построения самоконтроля состоит в том, что вы обретаете их через неудачи, – говорил мне Рэндольф. – А в большинстве элитных академических заведений Соединенных Штатов никто ни в чем не терпит неудачи.

Я написал статью о KIPP и Riverdale , а также о характере, опираясь на репортерскую работу, которую проделал для этой книги, и эта статья была опубликована в журнале New York Times Magazine в сентябре 2011 года. Она вызвала неожиданную волну откликов читателей, и многие из них писали, что им близки идеи Рэндольфа о поражении и успехе.

Некоторые читатели оставляли комментарии на веб-сайте Times о своем собственном жизненном опыте. Так, некий Дэйв писал, что он был одним из тех детей, о которых говорил Рэндольф, тех самых, которые получают высокие баллы за тесты и множество похвал, но так и не развивают в себе выдержку, которая появляется в результате столкновения с истинными испытаниями. «Теперь, когда мне перевалило за 30, – писал Дэйв, – я часто задумываюсь о том, насколько большего я мог бы достичь, если бы не боялся поражения, как огня, если бы не уклонялся от трудных задач, в которых мой успех не был гарантирован».

Прошло не так много времени после публикации этой статьи – и вот, когда я был полностью погружен в исследования роли настойчивости при учебе в колледже, я обнаружил, что заново пересматриваю свое решение уйти из колледжа. Почему я его принял? Я принялся рыться в коробке старых документов того времени, ища намеки, которые помогли бы мне это понять, и обнаружил письмо, о котором почти забыл, – пространное истолкование моего решения уйти из колледжа, которое я написал в спальне своего кампуса в Колумбии во время уик-энда Дня благодарения. Оно было длиною в восемь страниц и написано от руки.

Я вытащил это письмо – на нем обнаружилась пара кофейных пятен, но его все еще можно было читать, – уселся в своем кабинете, сделал глубокий вдох и перечитал его. Оно было, как вы можете себе представить, весьма сумбурным. Нет на свете души более взбаламученной, чем душа восемнадцатилетнего человека, который пытается принять решение, влияющее на всю его жизнь. Но я был рад, что отыскал это письмо, и несмотря на некоторые моменты подростковой несносности, ощутил здоровое сочувствие к моему измученному конфликтами более молодому «я».

В школе я был успевающим учеником, получал хорошие отметки и хорошие результаты стандартизированных тестов. Я прибыл в колледж взволнованный и растерянный – и сразу же потерялся в кампусе и в городе, в которых не знал ни единой души.

Да, мне было приятно оказаться в Нью-Йорке, но далеко не так приятно было сидеть в лекционных залах. Еще в старшей школе, где я был таким ответственным учащимся, я ощущал серьезные сомнения по поводу моих взаимоотношений с формальным образованием. Во мне была бунтарская жилка – в своем подростковом возрасте я уже читал Керуака, – и, как и миллионы школьников-бунтарей до меня, был убежден: то, чему меня учат в классе, на самом деле не имеет никакого значения.

И в тот ноябрьский день в Колумбии я решил, наконец, что с меня хватит. «Я получаю образование в течение пятнадцати лет и трех месяцев, что составляет 84 процента моей жизни, – писал я с характерной дотошностью (для справки: я считал с первого дня детского сада). – Школьные занятия – вот все, что я знаю. Образование – это игра, и давайте взглянем правде в лицо: я не слишком хорош в этой игре. Я знаю правила; я знаю, как выполнять все необходимые задачи. Я даже знаю, как в ней выиграть. Но меня тошнит от этой игры. Мне нужны наличные в карманах».

Это всегда тяжело, писал восемнадцатилетний я, бросать то, по поводу чего все твердят тебе, что ты в этом хорош, и пробовать вместо этого сделать что-то такое, что ты не пробовал никогда прежде. Но именно это желание я ощущал и именно в этом нуждался: делать что-то необычное, непредсказуемое; нечто такое, относительно чего я не был уверен в своем успехе.

Конкретное испытание, которое я для себя наметил, было долгим путешествием, своего рода одиссеей: я собирался взять часть денег, которые готов был потратить на свое обучение в следующем семестре, купить туристический велосипед и палатку и проехать в полном одиночестве от Атланты до Галифакса, ночуя в государственных парках и на задних дворах незнакомых добрых людей.

Это была странная идея. Прежде я никогда не совершал дальних поездок на велосипеде и никогда даже ненадолго не оставался один. Я никогда не бывал на американском юге. Я не особенно умел разговаривать с незнакомыми людьми. Но почему-то считал, что должен подвергнуть себя этому испытанию. Я был уверен, что научусь на этой дороге большему, чем в университетском кампусе.