Татьяна Девятова - 5 наболевших вопросов. Психология большого города

Быть может, Дмитрий Сергеевич Лихачев и не стал бы требовать от нас отказываться от удовольствий, хоть он и принадлежал к старшему поколению. Впрочем, я в этом совсем не уверен, но, по крайней мере, те гуманистические ценности, которые он исповедовал, оставили бы за нами, я думаю, некую свободу выбора в этом вопросе. Андрей Дмитриевич Сахаров, вероятно, тоже был бы вполне демократичен – позволил бы нам самим решить, быть или не быть удовольствию. Но это единицы – уникальная история, когда человек живет вопреки истории.

А вот Солженицын, например, предложил бы нам, вероятно, повременить с нашими удовольствиями, отложить их до поры до времени, до момента торжества той великой цели, которая кажется ему более ценной, чем наше конкретное удовольствие. ГУЛАГ канул в Лету, Сталин – опозорен, свобода выдана, гласность восторжествовала, Нобелевская премия получена… Но нет, недоволен, причем – всем. Дитя своего времени – отказ от удовольствий и служение эфемерной «великой цели». Даже те, кто ненавидели Советский Союз, жили в Советском Союзе и как следствие – впитали в себя систему его внутренней организации. И хоть по содержательной «начинке» они отличаются от «верных ленинцев», по структуре – абсолютно им идентичны.

Мы ничего не можем с этим поделать, мы должны принять это как факт. Не осуждать, не пытаться с этим каким-то образом бороться, основываясь на убеждении, что это неправильно. Это для нас – неправильно, а для них – норма. Принимая другого, мы должны принимать его во всей этой его внутренней логике. Нельзя иначе. Нельзя принять в человеке половину, а вторую отправить на переделку. Если это дорогой, близкий нам человек, мы можем улучшать условия его жизни, помогать ему в каких-то делах, которые он на себя добровольно взваливает. Но осуждать нельзя. Наша праведная борьба не приведет ни к чему, кроме как к разрушению его и наших с ним отношений. А это не созидательно. Нам же все почему-то кажется, что вот сейчас мы как-то напряжемся, откроем ему глаза, он все поймет, тут же переменится и скажет нам: «Елки-палки, я же всю жизнь жила неправильно! Спасибо, дочка! Я все поняла – зря я себе отказывала в удовольствиях, зря положила на тебя и твоего отца свое здоровье и молодость свою проворонила! Зря! Спасибо! Сейчас все брошу и буду жить в свое удовольствие!» Конечно…

– Мне кажется, что люди старшего поколения не только не умеют получать удовольствие от жизни – они не очень хорошо понимают, от чего, от каких вещей его можно получать. Как правило, их интересы очень ограничены.

Я по-настоящему завидую западным пенсионерам. Вот идут они по нашим историческим улицам, осматривают наши достопримечательности – вроде бы совсем старенькие, но с такими молодыми горящими глазами!

Мы же безошибочно определяем иностранцев, и давно уже не по одежке, а по выражению лиц. Смотрю на них и завидую: они ЗНАЮТ, как залихватски жить после выхода на пенсию, и умеют это делать.

Наверное, дело не только в том, что у европейцев, американцев, японцев есть деньги на путешествия по миру, а у наших пенсионеров – увы, нет. Мне кажется, что просто у них шире спектр интересов, они умеют увлекаться многим, и поэтому им просто интереснее жить.

У нас же обычно у людей интересов ближе к пенсии остается совсем немного. Копаться на своем садовом участке, собирать на книжных полках русскую классику и протирать там пыль, иногда перечитывать исторические романы, смотреть какое-то кино и сериалы. Да, грибы-ягоды. Ходить в театры и музеи – это было принято и положено в советские времена, и вот осталась некая ностальгия по театру, Третьяковке и Эрмитажу. А что еще? И может ли появиться это «что-то еще»?

– Могут ли сформироваться в зрелом, пожилом возрасте, «за пятьдесят», какие-то новые интересы, хобби, которые приносили бы нашим родителям радость? Как сделать так, чтобы эти интересы возникли?

– Если вашим родителям или другим близким людям 40–50 лет – можно, потому что это уже люди, которые так или иначе приспособлены к «разрушению границ». А вот если им за 60 и, как говорится, все в этом смысле «запущено», то, думаю, уже нельзя.

– Андрей, ну это почти приговор, честное слово. Вы говорите о том, что после выхода на пенсию каких-то новых интересов у человека появиться не может?

– Может, но все равно это будет некая отсылка к чему-то прошлому, что было там, в их предыдущей жизни. Чего-то принципиально нового, скорее всего, не возникнет. Интересы – они ведь тоже тренируются, как обычные навыки и умения. Если нам в детстве не рассказали, как замечательна живопись, то в зрелом возрасте у нас будет не так много шансов стать поклонниками изящных искусств. Эстетические потребности тоже необходимо развивать, прививать, говорить о них. Чтобы это случилось «вдруг» в преклонном возрасте – такое явление скорее исключение, чем правило.