Ромена Августова: В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Если ребенок заученно твердит «му-му», «пи-пи» и «ав-ав», уже умея чисто произносить «корова», «мышка», «собака», я предваряю его ответ на мой вопрос «кто это?»: не давая ему времени неправильно ответить, я сразу предупреждаю: «Правильно скажи! Скажи как надо! Подумай!» – либо сразу подсказываю нужное слово. И очень скоро «пи-пи», «му-му» и «ав-ав» уступают свое место четко сказанным двух– и трехсложным словам.

Как-то раз моя сестра купила кресло-кровать и захотела показать мне, как оно раскладывается. Мы захлопотали около новой покупки, и вдруг попугай, сидевший на шкафу, отчетливо произнес: «Осторожнее!» Птичка, очевидно, уже не в первый раз наблюдала за тем, как мои родственники раскладывали кресло, слышала, что они при этом говорили, и запомнила слово, связав его с конкретной ситуацией. Но она не смогла бы посоветовать нам осторожно действовать в других обстоятельствах: осторожно снимать с огня кастрюлю, осторожно обращаться с колющими и режущими предметами и т. д.

В детском саду педагог, занимаясь с трехлетним (!) дауненком ни много ни мало учит его определять разницу между настоящим и прошедшим временем. Берется лягушка, сооружается некое возвышение: вот это называется «лягушка прыгнула», а вот «лягушка прыгает». Ну и как уловить, когда она «прыгнула», а когда «прыгает»? Какой момент имеется в виду? Прыгнула еще ладно. Прыгнула она, когда оторвалась от того места, где сидела, а «прыгает» когда? Когда находится в воздухе? Или это все-таки «прыгнула», то есть уже не сидит на прежнем месте? Как ребенку разобраться? Да и для чего ему все это? Пусть себе просто играет с этой лягушкой.

Как сможет он определить эту разницу в употреблении времен не только в случае с прыгающей лягушкой, но и во множестве аналогичных случаев: самолет летит – самолет взлетел, мальчик бежит – мальчик побежал, лягушка прыгнула, прыгает, собирается прыгнуть? К подсознательному ощущению того, какое время следует употреблять, он придет с возрастом, гораздо позже, так что вся эта работа совершенно бессмысленна – тем более с таким малышом.

В тетради мальчика Кости я вижу запись логопеда: к следующему уроку ребенок должен выучить спряжения сразу нескольких глаголов во всех лицах и временах. Как такое возможно? Как может ребенок, механически зазубрив все это (что, конечно, вряд ли ему удастся), установить правила спряжения глаголов определенных групп, общие для каждой из них?

Я. Парандовский. Алхимия слова. М.: Правда, 1990.

Конечно, ребенок должен созреть для того, чтобы мы могли проделывать с ним такую работу. Надо отдавать себе отчет в том, что он понять уже может (при этом вовсе не обязательно – самостоятельно сказать), а чего ни понять, ни сказать – не сможет. На какой возраст рассчитана книжка, рекомендуемая, вероятно, в качестве «развивающей» издательством «Слово»? Это книжка небольшого формата – толстые картонные листы, крупные рисунки, большими разноцветными буквами привлекающая наше внимание надпись «Моя первая книжка». Ну, раз первая, то, значит, предназначена она ребенку двух, двух с половиной лет. Что мы видим? Мы видим фотографию малыша и призыв «Попробуй показать части своего тела». Стрелочками указаны голова, грудь, спина и среди прочего ступня, лодыжка, запястье. А вот страничка «Волосы», на фотографии затылки и надписи: это шатен, это блондин, это брюнет, а это рыжий. А выражение лица – каким оно бывает? Примеров четыре: это лицо удивленное, это восхищенное, вот встревоженное, а вот озадаченное. Сколько лет ребенку, который должен отличить лицо встревоженное от лица озадаченного? Года два-три? Люди! Дорогие тети и дяди! Опомнитесь! Для кого вы работаете? Какую цель преследуете?

Гвоздев А. Н. Формирование у ребенка грамматического строя русского языка. М., 1949.