Анатолий Цирульников: Неопознанная педагогика. Красноярский край. Человек вверх тормашками из деревни Караульной

Они ответили по-разному.

«Конечно, – сказала одна, – я уже не помню, как там было, да и какая разница – но чаще всего возникает чувство горечи. Ведь они ничего не делали. За что – в Сибирь?» «Почему не в Крым» – усмехнулась завуч, тоже из ссыльных. – «А у меня, – сказала другая ученица, – ощущение не то, что печали глубокой, да, обидно, досадно, но всё-таки я оказалась здесь, среди таких же потомков как я…» – «Нет, правда, не было бы ссылки – не основали бы нашу деревню Шайтанку, где встретились мои бабушка и дедушка, и меня бы не было» – «А я думаю – чем ближе к тому времени, тем ощутимее боль, печаль, а чем дальше, тем слабее. Мой прадедушка озлобился, а его сыновья уже не были озлоблены, дедушка потом вернулся в село и стал председателем колхоза. И до сих пор у меня нет плохого чувства к нашей родине, даже к Советскому Союзу, который у нас был»

«А мне, например, стыдно за свою страну, – сказала одна из учениц, – что она могла так поступать с людьми. Когда я разговариваю с дедушкой, он плачет…»

Мы с завучем Неллей Михайловной спросили ребят, как они думают, в каком состоянии находились их прадеды, когда валили лес, тащили волокушу? Могли бы действительно вредить, и это было бы правильно, – этому строю, а они честно работали, достойно жили. Что ими двигало. Может быть, страх двигал? «Мне кажется, – ответил мальчик, – что страха не было. Бояться уже нечего было. Куда дальше?»

Вот и я думаю о том же, применительно к сегодняшнему. Ещё есть, чего нам бояться, и мы испытаем все стадии страха до последней – или уже нам бояться нечего? Хочу вместе с детьми понять, что чувствовали тогда их предки, не могли не чувствовать – слова, фальшивки, статьи УК РФ могут быть другие, а чувства… Местная партийная ячейка недовольна: не так в школе воспитывают! Не на тех примерах… «А детям будете передавать?» – спросил я ребят. – «Дети должны учится на примере родителей – засмеялись они. – Мы это для детей и делаем»

В педучилище, где преподаёт их учительница истории, прошла конференция «Культура и ссылка», и там, рассказали мне ученики, были другие ребята, из других школ и поселений, подобные нам, они тоже записывают про своих родственников, и мы им предложили войти в альманах и объединиться. «…Пережив и приняв боль родных как свою, – пишут ученики в своём исследовании, – мы иначе смотрим на историю. Прошлое позволило нам ощутить корни, соотнести свою жизнь с другими масштабами. Будущее зависит уже не от старших поколений, а от нас, которым сегодня по 14–15 лет».

Сибирь, страна будущего…

На прощанье я спросил про школьную уборщицу, жену Будённого, и дети рассказали – это был их самый первый проект – что да, в их школе, действительно, работала Ольга Стефановна Михайлова-Будённая, вторая жена легендарного маршала-героя. Красивая женщина, талантливая певица Большого театра. После ареста она двадцать лет отсидела в лагерях, и в сорок седьмом была сослана в Енисейск. Находилась в школе на должности сторожихи и уборщицы, пройдя двухнедельный испытательный срок (сохранился приказ по школе № 75, параграф 2). Как рассказывают знавшие её, Ольга Стефановна ни с кем не общалась, кроме секретаря школы, тоже ссыльной. Часто делала маски на лицо. Первое время, поселившись в городе, ходила в белом костюме, в перчатках до локтя, на неё обращали внимание. Отдушиной для неё был енисейский театр, куда она приходила при параде, а жители в фуфайках (это был народный театр).

Другим запомнилось как Будённая несла охапку дров, уже в фуфайке, ей тяжело было… Ещё рассказывали, как однажды Анна Ефимовна Цветкова, тогдашний директор, пришла в школу и услышала как Будённая играет на фортепиано. Увидев директора, та упала на колени и просила прощения… Та же Анна Ефимовна рассказывала, что Будённая просила разрешения преподавать в школе французский; директор сообщила в НКВД, и ей отказали.

Ещё ученики обнаружили, что в 1949–1951 годах Будённая жила на квартире у Геры Яковлевны Безруких. Получала посылки от племянников – одежду и продукты. Была ещё не сломлена. Но уже тогда у неё стала развиваться психическая болезнь, из старых простыней она шила шляпки, и написала донос, что хозяйка – купчиха. Её выгнали из квартиры. Она сломалась, попала в психиатрическую больницу… «Не было известно ни одному музею, – сообщили мне ребята, – это наше открытие».

«А Будённый, как он на это реагировал?» – спросил я. – «Он женился в третий раз» – сказал мальчик.