Римма Раппопорт - Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги

Воспроизведение читательского опыта полувековой давности как минимум неестественно. И все же миф о самой читающей стране вгрызся в наше сознание накрепко. Теперь мы пытаемся ему соответствовать, хватаемся за, возможно, никогда не существовавшую в действительности скрепу.

Исследователь Михаил Алексеевский в лекции об антропологии чтения в современной России вводит термин «моральные паники». Это устойчивые стереотипы, которые становятся поводом для сильного общественного беспокойства. «Представление о том, что в России все перестали читать и что чтение перестало играть важную роль в жизни людей, – это типичная моральная паника, которая транслировалась и через средства массовой информации, и в речах многих политических деятелей и так далее» [8] Алексеевский М . Антропология чтения в современной России // ПостНаука. 2015. 2 декабря. URL: https://postnauka.ru/video/55760. .

Понятие «моральная паника» довольно точно отражает ту эмоциональную пропасть, в которую летят родители при одной только мысли, что их дети не будут воспринимать чтение как ценность. Так, к слегка устаревшему мифу о «самой читающей стране» добавился новый, уже прочно вошедший в сознание россиян: «Дети и молодежь не читают». Но и это еще не все. Самое страшное, что все абсолютно убеждены, будто чтение идет исключительно из семьи. Упоминает об этом и Алексеевский: «…главный фактор, от которого зависит, есть ли у человека склонность к чтению или нет, – это, конечно, семейные традиции: в тех семьях, где читают родители – много или мало, но в общем и целом такая практика есть, – довольно большая вероятность того, что дети тоже начнут читать и будут делать это с удовольствием. В этом смысле семья, конечно, имеет огромное значение». Отсюда и ощущение личного провала, родительского фиаско у тех, кто читает сам, но не смог передать любовь к чтению детям.

Есть и еще одна особенность нашего восприятия чтения – отношение к книге как к чему-то сакральному. «Чтение в жизни наших сограждан играет очень большую символическую роль. Например, выявилось абсолютно устойчивое представление о том, что книги нельзя выкидывать и уничтожать. Это своего рода сакрализация книг, и любой человек, который нарушает это правило, сразу же если не становится в обществе изгоем, то по крайней мере отношение к нему резко меняется, что провоцирует очень сложную систему избавления от ненужных книг», – считает Алексеевский [9] Алексеевский С. Антропология чтения в современной России. .

Слава богу, появились электронные книги – теперь я могу спокойно выделять нужную мне информацию прямо в тексте. Для опыта вдумчивого чтения делать пометки на полях полезно. Но люди, способные подчеркнуть что-то прямо в книжке, с детства вызывали во мне что-то между презрением, осуждением и завистью. И сейчас, работая в школе, я для удобства покупаю программные произведения в покетбуках и вклеиваю стикеры с комментариями, чтобы не дай бог не осквернить святыню сомнительного типографского качества за 150 рублей. Сколько уважения всегда вызывают бравые истории о том, как соседи вынесли стопку книг в подъезд, а кто-то выбрал из нее что поприличнее и забрал в домашнюю библиотеку. Звучит, как будто спасают не потрепанного «Евгения Онегина», а брошенного бессердечными хозяевами котенка. Но я все равно всякий раз умиляюсь. В нашей стране сложились такие культурные, даже нравственные нормы: не выкидывать книги и хлеб.

Отдельная история с тем, как и что положено читать: должны ли люди получать удовольствие от книги? Оказывается, нет. Важнее всего – культурное обогащение. Книга должна даваться с боем. Алексеевский отмечает, что «чтению для души» обычно противопоставляется чтение классической литературы, которое «воспринимается не как какое-то удовольствие, а как довольно сложный труд». Те же тенденции отмечает исследовательница детского чтения Елена Романичева: «В традициях нашего отечественного образования отвержение гедонистического подхода к литературе, отвержение, ставшее в последних дискуссиях о школьной литературе еще более жестким и последовательным: словосочетание „читательский гедонизм“ в устах особенно яростных приверженцев классического школьного образования стало едва ли не ругательным» [10] Homo legens – 8. Молодежное чтение в России и за рубежом. Пути формирования читающего поколения. Сборник статей / под общ. ред. М. В. Белоколенко, Е. С. Романичевой; ред. англ. текстов С. К. Павликова. М.: Русская ассоциация чтения – «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2016. . Правда, Алексеевский передает скорее восприятие родителей, а Романичева – учительского сообщества. Но ведь и родители учились в школе со всеми ее облагораживающими установками.