Стивен Хокинг: Джордж и код, который не взломать

Анни заперла дверь, и они с Джорджем озадаченно уставились на посылку.

– Я-то думала, это какой-нибудь приборчик для нашей домашней лаборатории, – растерянно сказала Анни. – Понятия не имею, что это может быть. Откроем?

– Не знаю… – Джордж колебался. – А ты как считаешь?

– Эм-м… – Анни замялась, но тут ящик принял решение за них. Он затрясся.

– Он шевелится! – вскрикнула Анни.

Ящик, казалось, пытался повернуться поудобнее.

Джордж так и застыл с разинутым ртом. Потом наконец произнёс:

– Там… внутри… какие-то звуки…

И действительно, из ящика, в котором, как подумал Джордж, и вправду мог бы с комфортом уместиться человек среднего роста, донёсся стук, а следом и голос:

– Выпустите меня!

– Ай! – пронзительно взвизгнула Анни. – Там кто-то есть!

– Нет! – ответил потрясённый Джордж. – Не может быть! Людей по почте не посылают!

– А вот и есть! – Анни спряталась за него и присела.

Послышался звук разрываемой упаковочной плёнки. Картонные клапаны распахнулись. Друзья в ужасе следили, как из ящика показалась длинная нога, затем другая… Анни крепко зажмурилась, но Джордж, точно зачарованный, смотрел, как из картонной упаковки появляется фигура – в твидовом костюме, с копной чёрных волос и в очках в толстой оправе. Голова была наклонена вперёд, так что Джордж не мог разглядеть лица. Но при этом он, безусловно, догадывался, на чьё лицо оно походит.

– Анни, – позвал он, – открой глаза. Ты должна посмотреть.

– Это вампир? – прошептала Анни ему на ухо. Глаза её были по-прежнему зажмурены.

– Ещё страннее, – ответил Джордж.

– Страннее, чем вампир? Насколько страннее?

– Как тебе сказать… Твой папа – он страннее, чем вампир. В смысле, когда вылезает из коробки.

– Мой папа? – переспросила Анни. – В этой посылке?

– В виде робота, – объяснил Джордж.

– Мой папа. В посылке. В виде робота. – Аннин хвалёный ай-кью явно забуксовал.

Фигура подняла голову – и словно ожила. Как и предполагал Джордж, у неё оказалось лицо Эрика, только не такое усталое, как у настоящего Эрика, а новенькое, румяное. Глаза тоже отличались: у Эрика они были голубые, а у робота ярко-красные. И, как и у Эрика-человека, у Эрика-робота были очки с толстыми стёклами, за которыми глаза казались огромными.

Анни наконец-то надоело жмуриться.

– Что это?! – вытаращилась она на робота.

Тот решил ответить самостоятельно.

– РАУМ ноль один ноль один! – проорал он на пределе громкости. – Робот-андроид, уникальная модель!

Джордж никогда раньше не сталкивался нос к носу с человекоподобным роботом. Он даже не был уверен, что вообще когда-либо встречал робота, и уж тем более робота-андроида. Так что он глазел на искусственного Эрика во все глаза. Это было самое удивительное, что ему доводилось видеть за свою жизнь.

– Что он говорит? – прошептала Анни.

– Не знаю, – сказал Джордж. – Это же копия твоего папы, а не моего. Ой, берегись! Он идёт к нам!

Робот приближался к ним резкими, дёргаными шагами, разговаривая на ходу сам с собой.

– Поэзия возникла до появления времени посредством М-теории! – объявил двойник Эрика.

Друзья попятились. Андроид продолжал наступать.

– Заинтригованные мутации клеточного телескопа неблаготворно сказываются на космической биссектрисе, – бубнил он, загоняя их в глубь прихожей.

– Кажется, он проглотил энциклопедию, – прошептала Анни.

– Косинус протуберанца предсказывает щелочной вирус!

– Наверно, в него вложили все знания твоего папы, – предположил Джордж, – только он не умеет ими пользоваться.

Робот, конечно, был потрясающий, но Джордж сообразил вдруг, что понятия не имеет, как им управлять. Теоретически робот мог сейчас сделать всё что угодно, абсолютно всё!

– Кошмар, – прошипела Анни. – Сейчас этот псевдопапа загонит нас в угол!

Пятясь от андроида в комнату Анни, они приблизились к телевизору, и Джордж, сам того не заметив, наступил на игровую приставку. Включился телевизор, а с ним и последняя игра, в которую они играли: танцевальная дуэль, где Анни уже обыграла его на тысячи и тысячи очков.