Валерий Гусев - Грабеж средь бела дня

И мы тихонько похихикали. Но после некоторых слов участкового нам стало не до смеха.

– Тут, товарищ полковник, вот какая подозрительная деталь просматривается. - Это лейтенант проговорил как-то неуверенно, с неохотой. Будто ему было очень неприятно сообщать старшему по званию такие факты, которые его очень огорчат. - И эта деталь не одна.

– Подробнее, лейтенант, - попросил папа. - Разберемся вместе.

Лейтенант собрался с духом.

– Мы долгое время не могли установить, как преступники выходят на нужные объекты. Ведь в каждой квартире, которую они ограбили, было что взять. И более того, кражи совершались в самое удобное и безопасное время. Когда в доме отсутствовали хозяева…

– И к какому же выводу вы пришли?

– Однозначно: преступники получали нужную информацию.

– От кого?

– Вот мы и думаем…

– Долго думают, - хихикнув, шепнул мне Алешка.

– …Вот мы и думаем. А тут позвонил в отделение директор нашей школы, уважаемый и заслуживающий доверия человек. Он сообщил нам, что, скорее всего, эта информация получена из… классных журналов. Правда, он категорически отказался сообщить, откуда у него эти сведения и кого он подозревает.

Это делает честь нашему директору - однозначно!

– Дальше, - в папином голосе что-то такое нам послышалось. Нежелательное.

Участковый тяжело вздохнул и продолжил:

– В одной из квартир владелица обнаружила совершенно непонятным образом попавшего туда… полковника милиции. В виде… манекена.

– Так! - Папин голос обрел хорошо знакомую нам жесткость.

– Прибывший по вызову гражданки наряд милиции застал возле этой квартиры… несколько детей.

– Ну и?…

– Двое из них - ваши, товарищ полковник, - чуть слышно закончил участковый. Ему было очень неловко.

– Все? - В папиной интонации мы с облегчением уловили чуть заметную усмешку. - В дополнение: дважды на месте преступления я сам их обнаружил. Причем их объяснения не выдерживают критики, товарищ полковник. Когда я задал им вопрос: что вы здесь делаете, они ответили знаете что? - Участковый перевел дыхание. - Они, оказывается, относили белье, полученное в прачечной, на помойку. Представляете? Белье после стирки - на помойку! Да еще за два квартала от дома!

– А что? - не удивился папа. - Они могут. Они и не такое могут. Но я выясню эти подозрительные детали, не беспокойтесь.

Мы - две «подозрительные детали» - опять переглянулись и поняли друг друга без слов: бандитов нужно немедленно задержать и сдать в милицию. Иначе как бы нам самим туда не загреметь.

И мы, не дожидаясь законных репрессий со стороны родного полковника, помчались к Милке.

По дороге, не сговариваясь, мы забежали к разгневанной Анне Степановне.

Я позвонил в дверь, и на пороге возникла величественная дама невысокого роста.

– Чем обязана? - строго спросила она.

– Мы извиниться пришли, - жалобно (очень артистично) пролепетал Алешка и стал чертить носком сапога по полу. Опустив голову.

– Ну? - Анна Степановна одновременно обеспокоилась и обрадовалась. Ей, наверное, очень нравилось, когда перед ней извинялись. Неизвестно за что. Наверное, перед ней весь мир был в чем-нибудь виноват.

– Это мы вам вчера звонили, - еще жалобнее пролепетал мой брат. - Про вашего Гришу. - И Лешка предусмотрительно уточнил, указывая на меня: - Вот он…

– Мы озорничали, - «признался» я.

– Это не озорство, - подняла палец Анна Степановна. - Это - хулиганство. И я его просто так не оставлю. Не надейтесь!

А мы и не надеялись. Мы сразу поняли, что таким, как эта маленькая, но массивная тетя, чистосердечного раскаяния мало. Ей нужно еще и наказать чистосердечно раскаявшихся.

– Мы больше не будем, - заученно и равнодушно пообещал Алешка. - Не надейтесь.

И мы, выполнив свой долг, побежали к Милке.

Надо сказать, что в этот раз она гораздо быстрее поняла, что нужно сделать, и отнеслась к нашей идее с гораздо большим доверием. Даже с восторгом…

Через минуту мы уже шагали по направлению к Ведьминому углу. Обсуждая на ходу детали предстоящей операции.

– Я вот так вот на него взгляну! - хвалилась Милка. - И все! Отпад! Завертится как миленький!

– Не надо, чтобы вертелся, - уточнил я. - Надо, чтобы он заснул. Как в тот раз.

– Заснет! - злорадно воскликнула Милка. - Как миленький! Три года будет спать, жулик! Как спящая красавица.

– Не надо три года, - испугался Алешка. - Три минуты надо.

– Всего-то? - огорчилась Милка. - Стоило меня из-за такой ерунды…

– Все, - пресек я ее выступления. - Пришли.