Валерий Гусев - Попались, которые кусались!

Мы недоуменно переглянулись. Мама приподняла клетку - внутри нее что-то недовольно пискнуло. Мама поставила клетку на пол, отошла от нее подальше и сказала Алешке:

– Открывай. - И на всякий случай встала на пуфик.

Она, конечно, поняла, что в клетке находится какое-то живое существо. А в нашей семье Алешка со всеми живыми существами мгновенно находит общий язык. Его даже змеи слушаются.

Алешка смело откинул дверцу.

Раздался еще какой-то непонятный звук, и появилось в нашей квартире очаровательное существо. Щенок. Толстые лохматые лапы, одно ухо - торчком, другое - еще лежачее. Помахивающий хвостик. И веселые глаза.

Щенок осмотрелся, наклоняя лобастую голову то к одному плечу, то к другому, решил, что мы заслуживаем его доверия, присел и сделал на полу лужу. Поздоровался, значит.

– Очень вежливо, - сердито сказала мама и сошла со своего пьедестала на пол. - Очень остроумно.

Щенок подскочил от радости, схватил мамин сапог из-под вешалки и зачем-то потащил его в кухню. Мама бросилась за ним. Мы - тоже, спасать сапог. Но немного опоздали - щенок уже успел не только засунуть сапог за плиту, но и сам там прочно застрял.

Алешка вытащил щенка, а я - сапог, лыжной палкой. В это время Алешка упустил щенка, и второй сапог уже оказался под тахтой в нашей комнате.

Мама схватила трубку телефона и позвонила папе на мобильник. Мы с Алешкой тут же схватились за параллельный аппарат. Подслушивать.

– Отец! - воскликнула мама. - Ты в своем уме? У тебя крыша поехала? У тебя все дома?

Папа все покорно выслушал. А потом сказал:

– А что делать? Это подарок от полицейского управления города Берлина.

– Хорош подарочек! Ты знаешь, что он сейчас делает? Этот подарок?

Щенок в это время, упершись в пол всеми лапами, пятился рыча и пытался сдернуть с маминой ноги тапочек.

– Это не он, - сказал папа. - Это она, Грета. Очень породистая овчарка, с прекрасной родословной.

– А кто эту родословную будет кормить? Кто будет за ней подтирать лужи? Ты об этом подумал? - Тут мама стала говорить назидательно: - С собакой, отец, нужно еще и гулять, делать ей всякие прививки, о ней надо заботиться, ее надо воспитывать. Кто это будет делать? Твоя жена? Мать твоих детей?

– Ну… Я думал, дети моей жены.

– Дети? - Мама даже подпрыгнула немного. От возмущения. - Твои дети, между прочим, две чайные чашки за собой не могут вымыть, не то что лужи на полу.

Мы с Алешкой обменялись недоуменными взглядами. Какие там от нас на полу лужи? И чьи мы все-таки дети - его жены или нашей мамы?

– Зачем ты ее привез? - шумела мама в трубку.

– А куда же мне ее девать?

– В питомник бы отдал. Раз уж она такая породистая.

Папа виновато вздохнул:

– Не смог… Мне ее жалко. Она ведь сирота. Ее отец, полицейский пес Грей, погиб при исполнении своих служебных обязанностей.

– Сирота… - проговорила мама. - Сиротка… Ладно, отец, мне некогда. Собачку покормить надо.

И мама тут же взялась за дело. Сначала она приласкала щенка, и он игриво тяпнул ее за палец крохотными острыми зубками. Мама засмеялась и пошла на кухню. Грета, переваливаясь, забрасывая ушки туда-сюда, как-то бочком, радостно и доверчиво затрусила за ней.

– Суп будешь? - спросила ее мама.

Грета села напротив нее, склонила голову, будто спрашивала: а какой суп?

– Хороший, - сказала мама. - Куриный. И не на кубиках. На живой курице.

Грета подпрыгнула от радости, будто все поняла. И «живая» курица ее любимая пища. С самого раннего детства.

Мама сняла с сушилки свою любимую красную миску, наполнила ее супом до краев.

Грета лакала его так яростно, словно не ела со дня своего рождения. Ее брюшко угрожающе раздувалось прямо у нас на глазах. Как воздушный шар. Того и гляди лопнет.

Долакала, вылизала миску, подняла мордашку, облизнулась.

– Бедная девочка, - сказала мама. - Еще хочешь? - И налила ей добавку.

Бедная девочка и со второй миской управилась в два счета. Мама вздохнула:

– Отец, наверное, не кормил ее в дороге.

Грета тем временем плюхнулась на бок и мгновенно уснула, мордочка - в миске.

– Тихо, - сказала нам мама. - Нужно устроить ее поудобнее.

Она осторожно взяла Грету на руки, прямо как ребенка, и унесла в комнату.

Когда мама вернулась, мы молча сидели за столом. И вопросительно на нее смотрели.

– Я уложила ее в кресло, - шепотом сообщила мама, - и накрыла пледом.

А мы на нее молча смотрели. Мама приподняла крышку суповой кастрюли, заглянула в нее и смутилась.

– Ну, хотите яичницу пожарю? Надо же было ее накормить. Она с дороги…