Иван Василенко - Жизнь и приключения Заморыша

- Вот это порядки! - покрутил старик головой. - Настоящая бухгалтерия с канцелярией.

Пришел нищий на костылях и с котомкой за плечами. Он принес с собой селедку и потребовал тарелочку, "косушку" и пару чаю.

- Никаких "косушек", - сказал Никита. - Это тебе не трактир с музыкой, а обчество трезвости. Иди к буфету,, плати деньги, а мне неси чек, тогда и чай подучишь.

Нищий долго сидел и размышлял. Потом надел котомку и заковылял из чайной.

Долго никого не было. Никита опять начал дремать.

Голова его опускалась все ниже и ниже. Но тут муха садилась ему на лицо, он вздрагивал, со злобой хлопал себя ладонью по щеке, а через минуту опять задремывал.

Наконец пришло сразу трое. Это были крестьяне. Они принесли с собой сало и черный хлеб. Боясь, что крестьяне тоже уйдут, отец не стал требовать деньги вперед. Они поели и принялись пить чай.

Отец подошел к столу и, показав двумя руками на "тот" зал, спросил:

- Не угодно ли газетки почитать?

Крестьяне переглянулись.

- А чего в них? - спросил один. - Может, война?

- Нет, войны, слава богу, нету. Разные новости: местные, столичные, иностранные.

Крестьяне опять переглянулись.

- А про землю ничего не пишут?

- Про какую землю? - не понял отец.

- Слух такой идет промежду мужиков: землю скоро делить будут.

Отец пугливо глянул на дверь и строго сказал:

- Это политика. Здесь политикой заниматься воспрещается. Здесь общество трезвости.

- Так, так, - закивали мужики. - Это правильно.

Они молча допили чай, заплатили деньги и так же молча ушли.

Отец выписал чек и отдал его Никите. Тот долго держал листок в руке, видимо, размышлял, что с ним делать. И положил его перед отцом на стойку.

В полдень приехала старая барыня в матерчатых туфлях. Она повязала кружевной фартук и, переваливаясь с боку на бок, пошла по залам. Отец ходил за ней и пританцовывал. Барыня понюхала воздух, провела пальцем по столу - нет ли пыли - и уселась за буфетом.

- Разрешите доложить, мадам Капустина: посетители обижаются, что нужно деньги платить вперед. Некоторые даже уходят. Не привыкшие, - сказал отец.

- Ничего, - прошамкала барыня, - привыкнут. Порядок есть порядок, а беспорядок есть беспорядок. Беспорядок всегда нарушает порядок, а порядок всегда пресекает беспорядок. Так им и скажите.

- Слушаюсь, - поклонился отец и шаркнул ногой.

Барыня еще немного посидела и уехала.

- Черт бы их побрал, этих дам-патронесс! - сказал отец. - От них пользы как от козла молока.

- Это ее дом на Полицейской улице? - спросил Никита. Огромадный такой!

- Ее. Что там дом! Муж ее председатель в банке, сорок восемь тысяч рублей в год огребает.

Никита даже пошатнулся.

- Сорок восемь тысяч?! Очуметь можно. Мне бы хоть тысячу! Хоть бы сто целковых!

Отец засмеялся:

- Ну и что б ты на них сделал?

- Что?.. Нашел бы что!.. Перво-наперво сапоги б себе купил. Домой бы на деревню уехал, оженился бы. Корову купил бы, вола...

Подъехала коляска.

- Еще одна!.. - вздохнул отец и пошел из-за буфета навстречу барыньке с усиками.

Барынька ласково улыбнулась отцу, кивнула Никите, а мне опять сунула мятную лепешечку.

- Ну, как вы здесь? - защебетала она. - Да у вас никого нет! Что, дух трезвости гонит всех прочь? Мадам Капустина уже приезжала? Ужасно скучная старуха! А... - Она запнулась и порозовела. - А капитана Протопопова еще не было? Впрочем... - Тут она взглянула на золотые часики, висевшие у нее на груди. - Впрочем, еще без четверти час. Ну что ж, если у вас никто чай не пьет, выпью я. Можно?

Все столы у нас были покрыты клеенкой, но для дамыпатронессы отец бросился собственноручно накрывать стол скатертью.

Никита с такой быстротой помчался в пекарню за печеньем, что на его плече захлопало полотенце.

Барынька пила чай, откусывала беленькими зубками печенье и рассказывала:

- Я больше люблю миндальное. Но его почему-то здесь не делают. У моего мужа свой пароход, он каждый месяц делает рейс в Марсель и обратно, и капитан всегда привозит мне свежее миндальное печенье. А вы любите миндальное?

Отец шаркнул подошвой.

- Так точно, мадам Прохорова, люблю.

- Вот видите, значит, мы во вкусах сходимся. А клико вам нравится?

- Как же-с, мадам Прохорова, как же-с! Печенье - высший сорт!

- Что вы! - Барынька расхохоталась. - Клико - это вино.

Она все болтала и болтала. Потом опять глянула на часики и прошептала:

- Полное неуважение к даме...

Но тут зазвенели шпоры. Барынька бросилась навстречу офицеру.

- Миль пардон, миль пардон! - весело сказал офицер. Задержался на маневрах. - Он повернулся к отцу и сделал строгое лицо: - Что же это у вас пусто? Нехорошо, нехорошо!