Андрей Буторин - Цифровой подружитель

Но мне было не до смеху. Я уже все понял. Не помогла мне ничуть ракушка – она просто поменяла меня с остальным миром местами. Теперь я стал более «скоростным». Наверное, сейчас я казался медсестре мелькающей тенью.

Придется думать дальше. Я снова направился в палату. Каждый шаг давался мне с трудом: казалось, стоило начать двигаться, как тут же поднимался мощный ветер, дующий прямо на меня. Знаете, как бывает, когда идешь зимой навстречу сильной метели? Только ветер этот был какой-то больной – совсем неподвижный. Приходилось даже наклоняться, продавливая всем телом упругий воздух.

Войдя в темную палату, я нашарил на стене выключатель и хлопнул по нему ладонью. Свет не зажегся. Вместо этого из выключателя медленно, как сонные мухи, полетели яркие оранжевые искры, а следом, совсем уж ползком, – осколки пластмассы. Тьфу ты! Придется сидеть в темноте.

Но долго я сидеть и не собирался, хотя и забрался снова на кровать с ногами.

Стыдно признаться, но в голову мне полезли вдруг нехорошие мысли. Даже неудобно говорить… Но это ведь только мысли, правда? К тому же, я и сам прекрасно понимаю, что они гадкие… Я ведь не собирался делать то, что подумал… Короче, я представил себе, как я легко могу сейчас разжиться чем угодно. Я мог бы ходить себе по магазинам и брать все, что захочу! Сладости любые, жевачку, чипсы… Да что там чипсы! Я мог взять компьютер самый навороченный, кучу любых дисков с играми и фильмами, планшет, дорогущий смартфон. Я даже мог набрать себе денег сколько угодно! Стоит в любой банк зайти. Никто же меня не заметит и остановить не сможет. Пока увидят, как что-то исчезло вдруг из-под носа – я уже за десять километров буду.

Вот какие глупости пришли мне в голову… Это все, наверное, из-за боевиков и бандитских сериалов. Надо будет телик смотреть поменьше, а то прям самому за свои мысли стыдно!

А вот в школе бы мои теперешние способности пригодились точно. Вызывают меня, например, к доске. Пока училка еще только последнее слово произносит, я уже успею весь параграф выучить. А на контрольных списывать бы мог у любого отличника – ходи себе по классу да выбирай, у кого почерк лучше.

Но это тоже, конечно, глупость. Во-первых, я и сам не двоечник. А во-вторых, учителя вообще бы не замечали, что я в классе, и ставили бы мне сплошные пропуски. Разве что сидеть минут десять (моих минут, а для них, может, всего две секунды) не шелохнувшись… Но это ведь невозможно! Да и все равно, смысл какой? На две секунды появлюсь, а потом на глазах у всех стану «тенью». Вот переполоху-то будет!

Нет уж, ничего хорошего от моей супербыстрой жизни ждать не приходилось. Тем более, и состарюсь я так быстрее всех своих друзей… Нет-нет-нет! У меня даже плечи передернулись, расталкивая воздушный кисель.

В общем, нечего тут было больше думать, глупостями мозги засорять. Что медленным быть в быстром мире, что быстрым в медленном – как говорит папа, хрен редьки не слаще. Не знаю, ни хрена, ни редьки я не пробовал, а вот разные эти скорости я на себе испытал. Не понравилось! И я отломил четвертый отросток у ракушки.

Хорошо, что я и так уже лежал, а то бы, наверное, упал. Я очутился в лесу! Лес был каким-то хиленьким, редким, с низкими кривыми березками. Но сразу я не обратил на это внимания, мне хватило и того, что вместо кровати подо мной оказался мох, а вместо больничных стен вокруг – деревья. Не важно, кривые или прямые.

Я вскочил на ноги. Хорошо хоть, воздух оказался обычным. Да и листья на березах шелестели, как им и полагается – с нормальной скоростью и звуком. Но даже это меня не сильно обрадовало. Какая уж там радость, я просто сел снова в этот дурацкий мох и заревел.

Папа говорит, что слезами горю не поможешь. А попробуй тут удержаться, когда такие дела творятся! Лучше бы я эту ракушку вообще никогда не видел. И зачем ее папа привез с этого Севера? Лежала бы она в своем лесу…

Я сразу перестал плакать. Нет, все-таки есть во мне что-то такое… Шестое чувство, что ли, или, как ее там… интуиция? Слово «лес», которое я сказал мысленно, заставило эти мои мысли сначала скукожиться, затем распрямиться, а потом и сложиться в вопросительное предложение: «А не тот ли это лес?» И что-то внутри меня подсказывало: «Тот, тот! Какой еще-то?»

Вот тогда я и осмотрелся внимательно. И что березки невысокие и кривые заметил, и белый мох под собой разглядел и солнце… Да-да! Я ведь ночью сюда попал, а солнце, хоть и у самого горизонта, хоть и не ослепительно-ярко, но светило. Лес-то редкий был, да еще и на склоне небольшого холма рос, так что солнышком среди ночи я полюбоваться сумел. И тут же вспомнил, как папа рассказывал, что на Крайнем Севере, за полярным кругом, солнце летом не садится круглые сутки. Так что я больше почти не сомневался, что оказался именно там, где папа нашел злосчастную ракушку. А когда увидел, что под холмом, между деревьев, поблескивает вода, а макушки у тех деревьев срезаны, словно ножом, окончательно это понял.