Ник Карпин: Приключения Нордика и его друзей

– Ну и ну, – прошептал ворон и забылся старческим сном.

Проснувшись, Брони стал поджидать вчерашних знакомых. Он важно прогуливался у входа в «Кивийнэ вярчи», время от времени старательно вслушиваясь в тишину за дверью.

– Что они там, умерли? – с досадой думал ворон, громко кашляя от нетерпенья. Наконец из подземелья послышались голоса, дверь распахнулась и вместо вчерашних ослов вышли люди.

– Не узнаешь? – с усмешкой спросил первый. Голос его походил на голос осла, которого звали Хруст. – Пока ты спал, мы побывали у Тиэдяя.

– Так ведь он умер! – воскликнул ворон.

– А сынок его? Забыл? Он сполна вернул нам долг отца.

– Что, и шкуры с вас содрал? – переспросил изумленно Брони.

– Освободил… – многозначительно поправил его Хруст. – Мы ему кое-что тоже вернули.

При этих словах Хруст криво ухмыльнулся, его товарищи хихикнули.

– Чудной сынок оказался, – прокряхтел один из них.

– Доверчивый, – добавил второй.

– Хорошо с таким иметь дело, – просипел третий.

– Это точно! – подтвердил Хруст. – Ладно, птица, – обратился он к старому ворону, – мы хотим гулять.

– Да! – Радостно подхватили остальные. – Песни петь, гулянки гулять. А то скука тут у вас: Леса да озера, болота да кочки, комариный рай.

– Болота да кочки, говорите? – обиделся Брони. – У нас, где ни копни – золото.

– Золото? – воскликнула четверка. – Где золото?!

– Да хотя бы в Янгоярви.

– Янгоярви, Янгоярви, – запела четверка. – Ну и названия у вас. Где это?

– Не скажу, – вконец разобиделся Брони.

– Тогда пошли гулять с нами, – предложил первый.

– А вы часом не разбойники?

– Обижаешь! – произнес сиплый. – Век воли не видать.

Чудные заверения сиплого немного успокоили старого ворона, и он указал им дорогу к поляне, на которой жили Нордик и его друзья.

Место там и впрямь было прекрасное: зеленая травка, рядом речка, дуб шатром раскинул тень. Вскоре разбойники уже расположились под дубом, развели костер и принялись уплетать запасы, прихваченные с собой.

Брони захотел пить. Хруст налил ему и прошептал, так чтобы старый ворон не слышал.

– Тахтуо, развяжи язык старому Брони.

Брони выпил заговоренной воды, и с ним начались чудеса. Язык его сделался как помело. Сам того не желая, ворон рассказал дорогу до Янгоярви полного золота. Потом вдруг кукарекнул петухом, чирикнул воробьем, стал приплясывать, хлопать крыльями по земле, поднимая тучи пыли. Брони сам себя не узнавал.

Хруст усмехнулся и прошептал:

– А теперь спи как мертвый!»

Брони в последний раз жалобно чирикнул, повалился на траву и захрапел.

Когда со старым вороном было покончено, разбойники весело заговорили.

– Ловко мы Лешку провели.

– Доверчивый оказался.

– Чудной.

– Простак!

Наевшись и напившись до отвала, разбойники грянули песню. Хруст орал:

Ватага дружно подхватывала:

В песне оказалось много хвастливых слов об удали, о том, что родня разбойникам – пистолет да кастет, и другой у них нет. Стемнело, ватага не думала униматься и даже пустилась в пляс. Но дальше случилось такое, от чего плясуны потом долго не могли опомниться.

– Так вот ты где! – раздался из темноты пронзительный крик.

Ужас перекосил лица разбойников. Хрусту показалось, это умерший Тиэдяй ожил и нагрянул к ним с возмездием…

Но в этом месте шайку-лейку нужно оставить. Пусть себе трясутся от страха, а мы должны познакомиться со следующим героем, без которого дальнейшие события просто немыслимы.

Яшка появился на свет, и вся родня долго гадала, какого же он цвета: не синего, не зеленого и уж, конечно, не красного. Может, фиолетового? Дальний родственник морской краб определил:

– Ребенок родился цвета «баклажан».

– Баклажан, так баклажан, – согласилась родня.

Вскоре родичи разъехались, расплылись, расползлись по родным местам, утверждая в голос, что сначала на свет появилось Яшкино любопытство, а потом сам Яшка. Спорный вопрос, но ходить, плавать и говорить, маленький рак научился одновременно. Так, по крайней мере, утверждали Яшкины родственники. И, если маленькие дети сначала произносят слово «мама», затем «папа», то первые Яшкины слова были: «Кто это?» После того, как он произнес их, обрадованный отец объяснил, – это твоя мама.