Кирилл Голубев - Хроники Филинии. Часть первая. Новый король

© Кирилл Владимирович Голубев, 2017

ISBN 978-5-4490-1168-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наследный принц Абон медленно брел по окраине своей любимой столицы Капитолины. Как бы не смотря никуда и ни на что, как бы любуясь небом и праздно шатаясь, он аккуратно вырезал своим наметанным взглядом все, что касалось жизни его подданных. Бедность и богатство, радость и горе, мир и раздор. Его память наполнялась тысячами картинок. Придя домой, в тиши кабинета он их внимательно переберет, разложит и хорошенько обдумает. Но это потом… А сейчас он как бы ненароком завязывал разговор с каким-то случайным прохожим, но такими хитрыми узлами завязывал, что, говоря как бы ни о чем, он опутывал беседу так ловко, что ни одно словечко не могло упорхнуть незамеченным. Его память наполнялась множеством фраз. Придя домой, в тиши кабинета он их внимательно переберет, разложит и хорошенько обдумает. Но это потом… А сейчас он должен был еще засветло добраться к дому старухи Изергаль и подбросить ей денег. Это было не так просто, как может показаться! Старушенция была на редкость твердокаменной. Никогда ни у кого ничего не просила. Она скорее умерла бы от голода, чем приняла чью-то помощь. Абон подкрался к дому Изергаль и, как всегда, подманил большой рыбиной ее любимого кота Крысика. Вечно голодный зверек волком вцепился в приготовленное для него лакомство. Принц схватил кота и метко бросил его в открытое окно хозяйки. Разумеется, Крысик и не подумал выпустить изо рта свою добычу. – Ну вот, дело сделано. Котяра слопает рыбу, а золотые монеты, в нее запрятанные, останутся на полу. Старушка вынуждена будет поверить в то, что рыба наглоталась денег и что это ей подарок от Неба. Абон любил говорить сам с собой. Благо собеседник был проницательный…

А в это время…

Принц Авон, родной брат Абона, правда, на год его младше, занимался своим любимым делом. Рубил дрова. На этот раз для кузницы. Рубил, как всегда, своим знаменитым двуручным мечом Экскалибуром. Несколько лет назад, когда Авон впервые занялся этим нецарским делом, над ним посмеивались. Пытались предложить хороший топор, мол, им быстрее и легче рубить. Но куда там! Принц упрямо твердил, что он может работать только мечом. Царская кровь все-таки!

На кузнице Авона разыскал его друг, плотник Дарумс.

– Приветствую тебя, рыцарь!

– Здорово, стружкорез!

– Рад видеть тебя в добром здравии, полным сил и молодецкого задора!

– Это тонкий намек?

– Это толстый намек. Помоги мне сделать доски.

– Хм… Доски? Это же пилить надо, а я только мечом умею…

– Ну не только, ты же и копьем фехтовать умеешь.

– И как же копье связано с досками?

– Цепью связано! Впрочем, это лучше увидеть, чем пытаться объяснить. Пойдем!

– Ну пойдем…

Когда они пришли в столярную мастерскую, Авон понял, в чем дело. Его боевое копье было соединено через полиспаст с громадной пилой.

– Видишь, как просто! Ты делаешь выпад вперед с копьем – пила режет бревно. Ты делаешь шаг назад – пила возвращается в исходное положение. Просто, как все гениальное!

– Я видел, как здесь работают, эта пила на двух людей рассчитана.

– Верно, поэтому я вот здесь внизу привязал бочку с гвоздями, она будет заменять усилия второго человека. Начинай!

– Ну ладно, я попробую…

И он принялся распиливать бревна на доски.

А в это время…

Принц Агон, брат Авона, правда, на год его младше, бродил в поле, пытаясь найти травы, которые он еще не знал. И ему это удалось! С благоговейным трепетом он выдернул маленькие цветочки и бережно спрятал их в мешок. «А вдруг это очень полезная находка? – размышлял он. – Вдруг я смогу из этого растения сделать какое-нибудь замечательное лекарство? Это очень хорошо, что я нашел его!»

В своих мечтах он отправился в любимую лабораторию на верху дворцовой башни. Там он будет изучать травы и готовить из них снадобья. В лекарском искусстве он давно уже превзошел самых знаменитых целителей королевства. Он считал своим долгом обходить все города и деревни и лечить всех людей и животных.

А в это время…

Принц Адон, брат Агона, правда, на год его младше, стоял возле свежей могилы, и руки его смычком и скрипкой зашивали раны на сердцах людей. Родственники покойного все еще плакали, но это уже были не надрывные вопли, не безысходное рыдание, а слезы светлой грусти и мягкого сожаления… Эта музыка уносила далеко-далеко и убаюкивала так ласково, что люди забыли о своем горе и вспомнили все доброе, что они пережили рядом с тем, кто упокоился.