Евгения Ярцева - Happy End для девчонок

Правда, не всех. Владу, например, он внимал без всякого удовольствия, это было написано у него на лице. Кажется, они друг другу совсем не понравились. Влад похвалил какой-то фильм, не так давно вышедший на экраны; Игорь как бы между делом заметил, что это серятина – стандартный боевичок, не стоящий того, чтобы запоминать его название. И что американское кино, которым как мутной водой наводнено все вокруг, уже достало.

Оба смерили друг друга взглядами, столь же располагающими, как разверстая могила. И, похоже, мысленно пожелали друг другу поскорей отправиться в ее недра.

Потом сам Игорь положительно высказался об альтернативной фолк-рок-группе, кажется, ирландской, которая вот-вот приедет с концертом в Россию. Влад на это заявил, что группа отстой и на ее концерты ходят только одуревшие молокососы. И перевел разговор на автомобили: чем «Хонда» лучше «Мицубиши» (или наоборот) и почему, если бы он сам решил покупать машину, выбрал бы только «Мазду».

– Да кому нужны эти иномарки, – прокомментировал Игорь.

– Искренне желаю поклоннику отечественного автопрома удачи, – язвительно отозвался Влад. – Удача состоит в том, чтобы проехать до капитального ремонта сто километров, а с сервиса дотянуть до дома, поставить это чудо техники в гараж и хранить его там как музейный экспонат. Вечно! Очень умно.

– Умнее, чем вливаться в ряды безумцев, которые ездят по городу на машине, – бесстрастно парировал Игорь. – «Ездят» – это громко сказано. Гораздо быстрее передвигаться пешком.

Я только диву давалась. Интеллигентные ребята – а ведут себя как… как… драчливые петухи! И глядят друг на друга как волки. Впервые увиделись полчаса назад, не успели завести никаких счетов… Можно подумать, между ними существовала тайная конкуренция! Или их семьи издревле были смертельными врагами и передавали вражду из поколения в поколение, завещая ее внукам, правнукам и внукам правнуков. Объяснить эту нелепую агрессивность, решила я, можно только старым, как мир, инстинктом. Игорь отнюдь не был заклятым врагом иномарок, а Влад – ненавистником ирландского фолк-рока. Петухи бросаются в бой, так что перья летят во все стороны. Олени начинают биться рогами. Коты выгибают спины, выпучивают глаза и принимаются истошно орать (особенно они любят делать это в пять утра под нашими окнами). А воспитанные юноши изо всех сил стараются друг друга опустить. Пусть одними словами, но обязательно ниже плинтуса.

Словом, атмосфера на чаепитии вчетвером была бесконечно далека от японской. И наводила на мысли вовсе не о вежливых и сдержанных жителях Страны восходящего солнца, а об их антиподах – воинственных народах вроде индейцев, спартанцев или татаро-монголов.

Выходные существуют для того, чтобы выспаться. Забыть, что на свете существует такая назойливая вещь, как будильник, и со спокойной совестью дрыхнуть до полудня. Душа (по крайней мере, моя) особенно этого жаждет, когда выходных не один или два, а целых четыре кряду.

Но в тот день, Первого мая, будильник затрезвонил даже раньше обычного. Мама с папой настояли, чтобы мы с Катей ехали ранней электричкой – не позднее чем в семь сорок пять. Потому что после восьми утра на дачи ринутся все кому не лень, и нам с Катей не достанется сидячих мест. А ближе к полудню мы вообще рискуем не добраться до дачи, потому что, во-первых, нас могут задавить в толпе, а во-вторых, нам не удастся прорваться сквозь эту толпу к выходу на своей остановке, и электричка увезет нас на конечную станцию – в глухомань, не затронутую цивилизацией, где нет даже мобильной связи.

И мы с Катей согласились выехать как можно раньше. Несомненно, это была здравая мысль. К сожалению, та же здравая мысль пришла в голову деловитым бабушкам с сумками-каталками, из которых высовывалась рассада овощей и цветов, степенным пенсионерам и ветеранам, в преддверии Дня Победы надевшим ордена и медали, мужчинам среднего возраста и молодым парням с георгиевскими ленточками, привязанными к сумкам или вдетыми в петлицы, суматошным родителям с детьми и прочей разношерстной публике с не менее разношерстным багажом, включавшим кошек в переносках и собак на поводках. Все они как полоумные штурмовали электричку, и так уже изрядно заполненную на предыдущих остановках. Приходилось глядеть в оба, чтобы не наступить на собаку и увернуться от колес сумки-каталки, которые норовили проехать по ногам. О сидячих местах не стоило и мечтать. Если бы они нашлись, смысла усаживаться не было: все равно придется уступать, когда над тобой нависнет ветеран в орденах или бабушка с рассадой. Тамбур и тот был полнешенек: там сгрудились парни и мужчины постарше с георгиевскими ленточками и громко обсуждали политические события, поддерживая одни и порицая другие с редким единодушием. За окном пролетали маленькие домики и бескрайние поля, веревки с развевающимся на ветру бельем и путевые рабочие в оранжевых касках, тронутые первой зеленью тополя с прошлогодними вороньими гнездами и переезды со шлагбаумами и нескончаемыми очередями из легковых и грузовых автомобилей.