Евгений Атанов - Сказки из летнего колодца

– Ах вот ты как… Сам Самыч кинулся к сыновьям соседа, дыхнул на них, те камнями и обернулись.

Хват Хватыч, задыхаясь от гнева, принялся бороду щипать. Тотчас исчезли дворцы, а вместо них появились десять одинаковых изб.

– Вот тебе! – Прошипел колдун. – Будешь знать, как обижать Хвата. А Светланка твоя… Вон-гляди… кошку у трубы видишь?..»

– Э-э-э, вот оно как! Чита-а-е-т, видите ли!.. – Раздался вдруг около Фимки вкрадчивый голос царя:

– Зову-зову, голос весь сорвал, не докличусь. А он, видите ли, чита-а-е-т!

Выхватил царь у парня книгу, вздёрнул его за вихор и прохрипел басом:

– Вон из дворца моего. И ногой сюда больше ни-ни! Сразу палача кликну!

– Эх, сказку не дочитал… – вздохнул шут, – да это не беда, беда та, что впереди ждёт.

Поскрёб он в затылке, собрал свой скарб нехитрый и пошел по свету счастья искать. Где народ на площади рассмешит, где старухе дров наколет, где дитя понянчит. А ему за это – кто хлеба краюху, кто шмат сала или молочка крынку. Перебивался потихоньку, не бедствовал. Долго так ходил. Коль своего угла нет, жизнь-то так бродячей стёжкой и катится.

Пришлось раз Фимке в лесу заночевать. Дело привычное, не впервой. Лёг калачом, укрылся плечом. Не знал, сколько спал, а уже и проснулся. Глядит – рядом дедок стоит, на вязанку с хворостом опирается, да лукаво так улыбается:

– Иди, Фим, ко мне в работники.

– Славненько! – Воскликнул шут. – Царя смешил, его слуг веселил, да и те не знали, что меня Фимой звали. А тебе откуда известно?

– Мне всё, Фим, известно, – дедок улыбается, – пойдём, не раздумывай. Служба не трудная, зато спать на перине будешь, а не на шишках еловых. Да и есть досыта.

– И то верно. – Согласился шут. Дедову вязанку взвалил на плечо, да и зашагал вслед за старым.

И привёл его дедок к селению. Десять избушек и все на одно лицо.

– Твоя-то какая? – Спросил Фимка.

– На трубы смотри. Увидишь кошку – к тому и ступай. Оглядел Фима крыши. А и впрямь у одной трубы белая кошка спину выгибает и когтями скребёт. Туда Фимка и направился. Дедок – следом за ним топает. Сопит, кряхтит, словно отстать боится. Пришли, поели вкусно, дедок и молвит:

– Служба у меня вот какая. Раз в день будешь вязанку хвороста из лесу мне приносить. Управишься – озолочу!

– Только и всего? – Присвистнул парень. – За то плату брать совестно.

– Э, мне дармовой работник не нужен. Верного ищу. А за верность всегда плата полагается. Угодишь – получишь в награду ту кошку белую, что у трубы видел.

– Если кошка – плата, то и хворост – труд! – Засмеялся парень. Так и сговоримся.

– Погоди насмехаться, – оборвал старик. – Ещё два условия будут. Первое: в дом возвращаясь, на трубы гляди и иди лишь в тот, где кошка у трубы сидит. А другое условие – глупых вопросов не задавай, не люблю этого!

– Не совсем в уме старик, – решил Фимка, – да это не беда. Беда та, что впереди ждёт!

Остался. Стал у дедка службу нести. Да это разве служба? Принесёт утром вязанку хвороста, заберётся с книгой на перину пуховую, целый день бока греет, ни о чём душой не болеет. Лишь поесть встаёт, когда дед позовёт. Живи – не хочу. Месяц так проходит, другой. Что-то Фимку смущать стало. Он и спроси у дедка:

– Стряпухи у нас нет. Ни ты, ни я не готовим, а едим сыто-вкусно. Кто же нам готовит?

– Забыл ты моё условие, Фима, – вздохнул старик, – глупый вопрос задал. Помни, три раза прощу, а потом наказать придётся.

– Так, так, – почесал Фимка в затылке. Рисковый был, а потому тут же и второй вопрос подбросил:

– Второй месяц тебе служу, а в домах по соседству ни разу хозяев не видал. Кто же там печи топит?

– С огнём играешь, Фим! – Осерчал старик. – Смотри, разгневаюсь!

Потемнел лицом парень, засторожился, в окно сычом уставился. А дедок, словно вину за собой чует, вокруг парня бочком ходит, отступную речь заводит:

– Не гневи ты меня, старого. Не могу я тебе пока ничего сказать. Не подошло ещё время. А, Фим?

Отошел Фимка сердцем.

– Ладно уж… – Буркнул миролюбиво. Старый и рад, что мир в дому, целую кипу книг новых из кладовой принёс. Да только парень с тех пор призадумался. Из лесу выходя, по домам глазами шарит. Вдруг хозяин где покажется. Ан нет, пусто всё. Ни одной живой души в окошке не мелькнёт. Зато дым изо всех труб так и валит-то, так и валит. Ни за дровами никто не выйдет, ни к колодцу…

– Нечисто тут, верно, нечисто, – вздыхает Фимка и душой мается. Взялся он тогда за дедком приглядывать. Сказался раз, что в лес за дровами идёт, а сам под лавку – шмыг и затаился. Дедок тут как тут объявился. Сел на лавку и зовёт громко: