Сергей Белоусов - Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

Час назад сестры очнулись от сна на заснеженной просеке. Место, где некогда происходил решительный бой с превосходящими силами картоморов, узнавалось сейчас не без труда. Санки стояли на краю радуги, ее ковровая дорожка, спускаясь с темного вечернего неба, аккуратно вписывалась в ширину просеки. Попытавшись ступить за семицветный ковер, Лиза едва не провалилась в снег и второй попытки не делала.

Нестандартного поведения тюльпан по-прежнему стоял на санках. Чашечка цветка была опущена, наклонный конус света исходил из нее. Там, куда он падал, за самым концом радуги, в снегу протаял круг. На небольшом возвышении в центре его, в полуметре от радужного ковра, хмуро торчал каменный гриб-боровик, стороживший вход в Фантазилью.

Лиза с Аленой, успевшие продрогнуть до костей, грелись поочередно, забираясь в конус света. Время от времени тюльпан поводил головкой в сторону радуги, приглашая сестер вернуться.

-- П-п-помнишь, как П-п-печенюшкин за-заставил л-люк открыться? -- Лиза приплясывала от холода, язык слушался ее с трудом. -- Он этот ч-чертов гриб на-нап-напугал! Бр-р-р!! -- Она с трудом протиснулась в тепло, к Аленке, кусая омертвевшие губы.

-- Откуда ты жнаешь? -- невнятно откликнулась та, жуя бутерброд. Промасленная полуразвернутая газета с провиантом лежала рядом. -- Мы же глажа жакрыли.

-- Мне Фантолетта потом рассказала! -- Лиза больше не заикалась. -- Он прямо из воздуха страшную пасть сотворил, она на гриб зубами лязгнула -- а зубы, как вот такие сверла, и крутятся -- он и струсил, и пропал, и люк открылся. И было это вовсе не по правилам. Просто Пиччи проявил находчивость в походно-полевых условиях... Урр-р-гав!! -- Она скорчила боровику отвратительную рожу, растопырив, для пущей жути, синие скрюченные пальцы.

-- В-вжж-х-хав!! -- Алена, как могла, поддержала сестру.

Очевидно, в данном случае гриб счел запугивания неубедительными. Несколько повторов также не дали эффекта. Теперь и Лиза приуныла окончательно. Тусклый близорукий взгляд ее рассеянно блуждал в пределах светового круга: унылое лицо сестренки, санки, основание мачты с обвисшей простынкой, термос, газета с бутербродами...

-- Ленка!.. -- У Лизы захватило дух. -- Знаешь, это кто?! Вот, на фото!

-- А вот и представь себе, знаю! -- Рот у Аленки на миг оказался свободным. -- Генерал Бракомес. Мама вчера сказала за ужином, что он всю страну сумел напугать.

Даже на черно-белом газетном снимке бывалая морда генерала с разъятым от уха до уха ртом внушала невольную брезгливую оторопь, а маленькие глазки горели яростным фанатичным огнем.

-- Мракобес, а не Бракомес, -- поправила Лиза, и голос ее зазвенел, почти как у Печенюшкина. -- А ну, негодяй, раз в жизни сделай доброе дело!

Одним движением стряхнув бутерброды, она взметнула газету вверх, мордой к каменному стражу.

-- А-а-а-а-а!! -- Дикий внезапный вопль повис над заснеженной округой. -- Только без крови!! Ой-е-е-ей!!.

Гриб-боровик затрясся, побелел, перерождаясь из гранита в мрамор, и растаял в золотом свете тюльпана вместе с черным земляным основанием.

Цветная дорога, сужаясь, влилась в дыру, санки, накренившись, скользнули по радуге, и через миг сестры Зайкины, не успев испугаться, неслись по семицветной спирали вниз, к вершине Тики-Даг, уже в фантазильском предвечернем небе.

-- Нам с тобой пока просто везет, Лизочкина, -- уверяла Аленка, вытирая пыль с приборной панели троллейбуса Печенюшкина. -- Я вообще хотела бутерброды в твой пакет сложить, который с черепашками-ниндзя.

-- Ну и сложила бы. Кстати, почему в мой? У тебя такой же есть.

-- Мой совсем новый, я его берегу за то, что он нетронутый. А твой грязный, ты в нем в школу кроссовки таскаешь.

-- Могла бы и помыть.

-- Тогда бы он стал влажный, и бутерброды бы скоро испортились.

-- Могла бы и вывернуть.

-- Там еще у тебя две дырки большие, а я всегда плачу, когда бутерброды теряются... Только они у меня сроду не терялись, -- вздохнула Алена.

-- Ну и подумаешь... -- Лиза спорила вяло, явно думая о чем-то другом. -- Может, гриб и черепашек испугался бы...

-- Уж если тебя не испугался!..

-- Я же теперь красивая! -- удивилась сестра.

-- Когда спишь. Или когда Леша твой приходит. Подумаешь, скрипач: пили-пили, пили-пили. Человек-лобзик.

-- Ишь ты, -- Лиза улыбнулась. -- Помнишь, когда он в первый раз пришел, ты махом исчезла, как растаяла, и ровно через две секунды вернулась уже надушенная и с бантом.

-- Я... Я от удивления!.. -- Аленка сморщила нос, что обычно предвещало слезы. Пряча лицо, она привстала в водительском кресле и запустила руку с тряпкой между выступом панели и ветровым стеклом. -- Ой! Бабочка!