Андрей Новосельцев - Ангел с последней страницы. История о поисках сердцем

Взяв карандаш и лист бумаги, он принялся выводить по памяти силуэты парней, схлестнувшихся в кулачном бою. Минут через сорок работа была выполнена, он положил её к другим рисункам и отправился на ужин.

Каждый вечер перед сном Азарий старался не забывать обращаться к Богу, просил Его подсказать ему, где находится мама, но сегодня он просто посмотрел на пепельно-синее небо, на холсте которого не виднелось ни единой сияющей звезды…

– Господи, Анна Викторовна говорила, что Ты существуешь, но Ты делаешь всё для того, чтобы я усомнился в этом… Можешь не показывать мне, где находится мама, я сам её найду, без Твоей помощи! – шёпотом выкрикнул мальчик, взял плюшевого медведя, нащупывая под подушкой блокнот. Убедившись, что всё на месте, он принялся засыпать…

Заснул Азарий быстро… Уже на десятой овечке сон тихой поступью подкрался к мальчику, схватил железной хваткой, унеся его в далёкие путешествия…

Жизнь тем и интересна, что в ней сны могут стать явью.

Вокруг всё было таким тёмным, неизведанным, загодочным. Азарий шёл навстречу мерцающим огням вдали. Это явно были огни большого города, но какого, он не понимал…

Постепенно темнота стала превращаться в палитру тёплых красок, из которых родился городской пейзаж в нежно-пастельных тонах… Он увидел самого себя со стороны. Мальчик понял, что это его родной город Муром, он идёт по очень знакомой улице, где часто гулял с мамой. Это был его любимый сквер неподалёку от дома. Там росли красивые клёны, которые становились особенно изящными в конце сентября, когда их листья не просто желтели и падали, а охватывались языками янтарного пламени, медленно тлели в огне догорающей осени… Мальчик шуршал опавшей листвой, уверенно шагая в сторону своего дома. Вскоре он увидел перед собой до боли знакомый двор, куда выходил каждый день на прогулку с мамой, где она качала его на старых скрипучих качелях…

Азарий рассматривал во сне дом – серую пятиэтажную хрущёвку, которая, несмотря на внешний облик, излучала тепло и умиротворение… Вдруг он оказался внутри подъезда на четвёртом этаже. Приоткрыв дерматиновую бордовую дверь, он вошёл внутрь.

В их квартире ничего не изменилось: небольшой узкий коридор, немного тусклый и мрачный, наверное, как во всех хрущёвках… Сразу налево располагалась крохотная кухня, а справа висели металлические крюки для одежды, стояла деревянная тумбочка. Он приоткрыл дверь кухни, там было пусто…

На столе белела фарфоровая чашка с недопитым чаем. Было пыльно, как будто здесь не убирались уже очень давно, в раковине лежала немытая посуда с остатками засохшей пищи. Телевизор был выключен, но радио… радио работало. По нему передавали погоду:

« В столице облачно, без осадков, температура прогреется до плюс десяти градусов; в Санкт-Петербурге пасмурно, возможны кратковременные дожди, воздух прогреется до плюс семи градусов…»

Мальчика охватило странное чувство. Будто в этом доме кто-то жил, но уехал куда-то, забыв хотя бы выключить радио…

Азарий покинул кухню, прошёл мимо зеркала, заглянул в гостиную, где было совсем пустынно. Не было дивана, кресла, где он в детстве, развалившись, смотрел мультики по телевизору. В пустоте растворился даже шкаф… Знаете, такой старинный платяной шкаф из добрых, уже забытых советских времён, который раньше красовался в каждой квартире. Он, пожалуй, являлся олицетворением прочного семейного быта. В таком шкафу всегда блестел и переливался фамильный хрусталь, который мамы и бабушки обычно доставали по поводу больших праздников и торжеств. Сейчас таких шкафов куда меньше.

Да и крепкие семьи встречаются намного реже…

Азарий прошёл во вторую комнату: в ней также царила пугающая пустота… Только посередине стояла аккуратно заправленная, старенькая раскладушка. На полу лежала мятая газета, где ручкой были обведены несколько объявлений о вакансиях.

И всё.

В одно мгновение мальчик почувствовал, что его будто кто-то или что-то крепко душит… Одиночество цепкими руками схватило ребёнка за шею, пытаясь перекрыть ему весь кислород, дышать становилось всё тяжелее, даже родная квартира, в которой он провёл четыре года беззаботного детства, не принимала его, настойчиво намекая на то, что он здесь – чужой.

Азарий выбежал из дома; ему казалось, что асфальт под ногами проваливается, превращаясь в непонятное вязкое месиво, вокруг темнело, с каждой секундой становилось беспросветнее… Дома, расположенные поблизости, рассыпались, оставив за собой лишь серый пепел. Порывом ветра пепел поднялся в воздух, хлынул на мальчика…