Владимир Железников - Жизнь и приключения чудака

Я бы давно ушел, плюнул на него и ушел, но положение было безвыходное. От волнения у меня закружилась голова, это у меня часто бывало и раньше. Дядя Шура сказал, что в медицине этот факт широко изучен и не представляет никакой опасности.

- Конечно, собака - это друг человека, - примирительно сказал я, - но ты в этом не знаешь меры.

- Может, ей что-нибудь другое отдать? - предложил Петька. - Железную дорогу. Ценная вещь. Ее можно разбирать и собирать.

- Послушай, - закричал я, - неужели ты не понимаешь - нам нужна собака!

И я снова стал ему выкладывать подробности нашей истории.

Так мы беседовали битых два часа. Он и плакал, и стонал, и жаловался, что Рэда пропадет без него, а он без Рэды... Потом повел меня к себе домой, чтобы познакомить поближе с Рэдой, показывал, где она спит, из какой миски ест. Я совершенно осатанел от него.

В довершение он пожелал, чтобы я дождался его родителей, а когда они пришли, то он, представляя меня, сказал, что я тот самый "типус", который обозвал его вором. При этом он стал хохотать. И его родители не ругались, а тоже поддержали его в этом хохоте. Только в конце, провожая меня к двери, он еле слышно выдавил:

- Согласен, - и быстро добавил: - Если, конечно, Рэда не откажется.

Наташка вооружилась полностью: в руке у нее были поводок и ошейник.

Мы были молчаливы и сосредоточенны. Наташка волновалась перед встречей с Малышом. А я дрожал от сложности собственного плана. Что, если Петька передумал, если он куда-нибудь скрылся? И прочее, и прочее, и прочее.

- Как ты думаешь, он меня не забыл? - спросила Наташка.

Она имела в виду, конечно, Малыша. "Ох, уж эти разнесчастные собаколюбители, Петька да Наташка! - подумал я. - Здесь голова лопается в поисках правильного выхода, а им бы только увидеть свою собаку!"

- Забыл! - ответил я с некоторой злостью. - Забыл, забыл.

Она была поражена, видно, моим резким тоном и некоторое время шла молча. Затем все же сказала:

- Нет, не забыл. Собаки никогда не забывают. А ты не знаешь.

- А люди? - спросил я.

- И люди тоже, - ответила Наташка.

- Замечательно! - закричал я. - Значит, люди такие же умные, как собаки.

И вдруг я остановился как вкопанный. Даже не я сам, а что-то во мне остановилось. Я замер и прислушался к себе: все внутри у меня затрепетало.

- Ты что? - с подозрением спросила Наташка.

- Подожди, - сказал я. Права была тетя Оля, когда мне, дураку, вдалбливала: "Обдумай все возможные пути к цели, но выбирай всегда самый бесхитростный. В закоулках легко заблудиться". - Мы, кажется, ошиблись дорогой. - Я ударил себя по лбу: - Он же просил нас зайти за ним в музыкальную школу. Он музыкант, - соврал я. - Играет на этой... на флейте.

И вот тут-то произошло самое неожиданное: это было открытие, которое привело эту историю к доброму концу, и в этом открытии весь мой предыдущий план, вся моя хорошо выстроенная математическая формула полетела в тартарары.

Ибо, вместо того чтобы идти к Петьке добывать несуществующего Малыша, я повел Наташку совсем в другом направлении. Этот путь был простой и привел в музыкальный класс Надежды Васильевны.

Не раздумывая, я постучался в двери класса, из-за которой, конечно, доносилась игра на виолончели.

Музыка тут же оборвалась, и я услышал ее торопливые шаги. Дверь открылась...

Я увидел ее лицо: в первый момент оно было строгим. Потом стало испуганным. Наконец губы ее, которые за секунду до этого были крепко сжаты, опомнились первыми и улыбнулись.

Я в ответ тоже улыбнулся ей и даже легкомысленно, неизвестно почему, видно от волнения, подмигнул, но она этого не заметила. Это было видно по ее глазам. Они меня не видели, они смотрели мимо. И только тут я вспомнил, что пришел к Надежде Васильевне не один, что рядом со мной Наташка.

Робко я оглянулся на нее. Она стояла, низко опустив голову, сжав в руке собачий ошейник и поводок.

Но вот она посмотрела на меня - зрачки ее глаз буравчиками сверлили меня, - перевела взгляд на Надежду Васильевну и попятилась.

- Зачем вы обманули меня? - спросила Наташка.

Только тут я понял: Наташка решила, что мы с Надеждой Васильевной в сговоре.

- Это я один, - сказал я. - Ты потом поймешь.

Я не сделал за Наташкой ни полшага, как стоял, так и остался стоять: решил, что если она вздумает убежать, то все равно ее не уговоришь.

Наташка болталась где-то за моей спиной и вот-вот должна была броситься в бегство по длинному школьному коридору. Это я понял по глазам Надежды Васильевны, которые не отрываясь следили за Наташкой.