Тамара Филатова - Сказки. Второй том

По воде же тут как тут
Белы лебеди плывут.
Царь и гости удивились,
А невестки в пляс пустились.

Машут левым рукавом —
Всех забрызгали вином.
Ну а правым-то как раз
Кость царю попала в глаз.

Тут царь строгости нагнал
И невестушек прогнал.
А Иван наш не гулял,
Время даром не терял.
Быстро он домой пошёл,
Кожу сходу-то нашёл,
Не задумался, схватил,
В печке тут же и спалил.

Василиса в дом идёт,
Свою кожу не найдёт.
Приуныла и вздохнула,
Мужа тут же упрекнула:

– Что же ты, царевич, сделал?
Много горя ты наделал!
Нужно было подождать,
Чтоб твоей навечно стать.

Лихом впредь не поминай,
А теперь, Иван, прощай!
Ты ищи меня, поверь,
Аж за тридевять земель.
У зла немилосердного,
Кощеюшки Бессмертного.
В тридесятом дальнем царстве
В тридевятом государстве.

У окна тихонько встала,
Белой лебедью вдруг стала,
Очень грустно посмотрела
И в окошко улетела.

В доме уж никто не квакал,
И царевич наш заплакал.
Что же делать, как тут быть?
Как же горю подсобить?

Долго по избе метался,
Наконец он в путь собрался,
С отцом, матерью простился,
Тут же в странствие пустился.
И пошёл он наугад,
Так, куда глаза глядят.
Шёл он близко ли, далёко,
Было коротко ли, долго?

На вопрос тот не отвечу,
Старичок идёт навстречу:
– Здравствуй! – старец говорит
И куда твой путь лежит?

Ты зачем сюда явился?
Может, просто заблудился?
– Нет, старик, не заблудился! —
Иван горем поделился.

– Да! Совсем не прав ты был,
Кожу-то зачем спалил?
Ведь не ты же надевал,
И не ты б её снимал.
У Кощея дочь была,
Мудрой, хитрою слыла.
Позавидовал он ей,
Что выросла его сильней.

И тогда в сердцах Кощей
Приказал три года ей
Лягушкой на болоте жить,
Кожу на себе носить.

Знай, царевич, чем смогу
Я тебе уж помогу. —
И даёт ему клубок.
Говорит так старичок:

– Катится пусть впереди,
Только ты за ним иди.
– Вот спасибо, старичок,
За волшебный твой клубок.
Путь нелёгкий впереди,
За клубком легко идти.
Чистым полем прогулялся,
На пути медведь попался.

Лук достал, хотел убить,
Медведь начал говорить:
– Ты, Иван, меня не бей,
Отпусти же поскорей.

Может, злым тебе кажусь?
Вдруг когда-то пригожусь?
А клубочек впереди,
Снова наш Иван в пути.

В небо пристально глядит,
А там селезень летит.
Лук достал, чтоб застрелить,
Ну а тот стал говорить:
– На еду, может, сгожусь,
Но вдруг позже пригожусь?
Птицу как не пожалеть?
Дал ему он улететь.

Шёл царевич по прямой,
Заяц вдруг бежит косой.
Снова лук он достаёт,
Может, зайца хоть убьёт?

А косой-то не спешит,
Так Ивану говорит:
– Слабым я тебе кажусь,
Но запомни – пригожусь!

Пожалел его Иван
И пошёл не сыт, не пьян.
Много времени проходит,
К морю синему приходит.
Видит – на песке лежит
Щука, еле дышит и дрожит.
Близко к ней Иван подходит,
Тихо речь она заводит:

– Сжалься лучше надо мной,
В море отпусти домой.
Щуку пожалел Иван,
Бросил в море-океан.

Дальше он идёт пешком
Вдоль по морю бережком.
Долго ль, коротко ль тащился,
А клубочек прикатился

К старой маленькой избушке,
Что у моря на опушке.
Рядом с берегом изба,
На курьих ножках-то она.
Слегка изба качается,
К нему не поворачивается.
Говорит избе Иван:
– У тебя какой изъян?

По старинке надо встать,
Как тебя учила мать!
Передком ко мне давай,
Задом к морю же сдавай.

Тут избушка покачнулась
И тихонько повернулась.
Вот Иван в избу заходит —
И кого же там находит?

На печи Баба-яга лежит
И Ивану говорит:
– Что здесь, молодец, забыл?
Зачем бабусю разбудил?
А Иван Яге в ответ:
– Не случайно, слова нет.
У меня, Яга, с дороги
Онемели даже ноги.

Столько я ходил, бродил,
Что телёнка б проглотил,
Да и в баньку не тайком
Не откажусь сходить с парком.

Накорми и напои,
В баню гостя отведи,
Спать на лавку уложи
И ответ держать вели.

Вот Яга с печи встаёт,
Гостю кушать подаёт,
В баню с паром отвела,
Чай Ивану подала,
Уложила гостя спать,
Чтоб ответ сумел держать.
С лавки наш Иван встаёт
И Яге ответ даёт: