Артем Мальцев - Два мира

– Там никого нет, – прошептал я в полном изумлении женщине, стоявшей после меня.

Она посмотрела на меня непонимающими глазами. Развернувшись, я пошел к нашему купе, забыв, что, собственно, мне тоже нужно в туалет. Обернувшись, наткнулся на недоуменные взгляды небольшой очереди, брошенные в мою сторону.

– Там никого нет, – повторил я громче во второй раз, – можете проходить.

Возвращаться назад мне было как-то неудобно, и я решил пройти через тамбур в туалет соседнего вагона. Подойдя к этому тамбуру, я опять увидел приоткрытую дверь.

– Опять не закрыли дверь до конца, – возмутился я и смело дернул со всей силы за ручку. К моему полному изумлению там была Вероника. Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Она пропищала: «Занято!» и резко дернула ручку двери на себя. Я мгновенно отпустил её, как ошпаренный. Подождав еще некоторое время, пока Вероника выйдет, я наконец-то попал в туалет. Через пару минут мы встретились в коридоре.

– Только подумай кому-нибудь рассказать, – сказала Вероника, хохоча.

Я стал оправдываться и уверил её, что никому и никогда не расскажу. Срок исковой давности – двадцать пять лет – прошел, и вот, я пишу об этом забавном недоразумении, о котором так долго молчал. Так что, надеюсь, Вероника меня простит!

За время нашего путешествия мы хорошо сдружились, нам было весело вдвоем.

До приезда в Болонью оставалось меньше часа, наши вещи были собраны, а мы сидели на откидных стульчиках в коридоре и обсуждали программу увеселения.

Вот показалась платформа, на которой уже стояли мой папа и Вероникины дедушка с бабушкой.

ГЛАВА 3. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ИТАЛИЕЙ.

Буквально соскочив с подножки поезда, обрадовавшись встрече с папой – ведь мы не виделись со дня их отъезда с мамой в Италию – я бросился к нему на руки. Мужчины вытаскивали вещи из поезда, я старался тоже поднести что-нибудь, показывая тем самым, что за год я вырос и стал сильным. Погрузив вещи на тележку, мы все вместе весело зашагали по перрону. Вероника радостно подпрыгивала, идя рядом со своей бабушкой и дедушкой, весело рассказывая им о чем-то интересном. На выходе с вокзала к нам подошёл высокий худощавый симпатичный мужчина в легкой, коричневой в клетку, рубашке с короткими рукавами. Это был Володя Чернов, водитель в консульстве, ответственный, добрый и симпатичный парень, который мне сразу же очень понравился. Он отрывисто объяснял Валентину Петровичу, что здесь сложно где-либо припарковать машину. Папа с Валентином Петровичем что-то сказали по-итальянски подошедшему к нам человеку, и тот немедленно удалился. Так я в первый раз услышал, как мой папа говорит на итальянском языке. От неожиданности я открыл рот, мне было очень приятно – я так гордился тогда моим отцом.

Подъехал микроавтобус, который с первого взгляда показался чем-то вроде космического корабля. Конечно же, я видел маршрутки в Москве, курсировавшие тогда от метро Таганская до Птичьего рынка, но микроавтобусов с задвигающимися дверьми – ни разу. Да и внутри все было очень интересным. До сих пор помню этот светло-серый салон, сиденья в несколько рядов, приборную доску.

На улице было очень солнечно и гораздо жарче, чем в Венгрии. Мы уселись в микроавтобус, и он тронулся. Вероника предложила мне жвачку, которую ее бабушка Надежда Васильевна предусмотрительно захватила с собой. Как сейчас помню, это была моя первая и, как потом окажется, самая любимая жвачка Биг Бабол (Big Babol). Удивило то, что из тёмно-синей упаковки с розовыми надписями, Вероника достала не пластинки, к которым я привык, а кубики. Но то, что произошло далее, я никогда не забуду. Буквально через минуту после того, как Вероника положила жвачку к себе в рот, она надула из нее огромный пузырь, который затем смачно лопнулся, издав при этом звук, похожий на выстрел из пистолета с глушителем .

– Как ты это сделала? Научи, пожалуйста, – попросил я.

– Это жвачки здесь такие специальные, – ответила Вероника и принялась учить меня надувать пузыри.

В автобусе стояло радостное настроение. Все были счастливы. Суматоха встречи немного улеглась, и я познакомился с Валентином Петровичем и Надеждой Васильевной. Вероникин дедушка показался мне очень приятным и добрым человеком. Тем не менее, его серьезная должность и, как мне казалось, его возраст – а он был значительно старше моих родителей – естественным образом вызывали у меня уважение и некую настороженность. Позднее, общаясь с ним, я понял, что у него отличное образование, что он очень много знает и по складу своего характера – настоящий гуманитарий. Бабушка Вероники была очень интересной и доброй женщиной, при всем при этом она показалась мне немного строгой! К тому же, она была красивой женщиной, коренной москвичкой с прекрасно поставленной речью. Нужно отдать должное Надежде Васильевне: хоть она и не работала в консульстве, но вместе с Валентином Петровичем создавала в нем атмосферу дома для всех советских граждан. Следует заметить, что в консульство приходили не только «консульские», но и советские специалисты, работавшие в разных совместных итало-советских обществах. Для Валентина Петровича и Надежды Васильевны эта командировка в Италию была далеко не первой, поэтому, с учётом жизненного опыта, приобретенного за границей, Надежда Васильевна, безусловно, помогала советами и даже, наверное, по-доброму брала шефство над недавно приехавшими на работу в Геную женами консульских работников. Моя мама до сих пор благодарна ей за помощь в адаптации в Италии. Конечно же, все это было очень полезным и способствовало установлению нормальных отношений, а также косвенным образом влияло на работу мужей, у которых, как принято было говорить в те годы, должен был быть «крепкий тыл».