Юрий Нечипоренко - Смеяться и свистеть

Дом белый, двухэтажный.

Двор огромный, как материк, ограниченный неровной линией заборов, сараев, гаражей. Они теснятся по краям двора, выступают, отступают – так меняет очертания полоса прибоя.

В жару соседи проводят всё время во дворе, в летних кухнях. В сараях они разводят кур, кроликов и индюков.

Из гаражей высовываются «Волги» – как огромные хищные рыбины с зубастыми радиаторами.

Цыплята по двору прыскают, петухи выклёвывают своё отражение в хромированных зубах автомашин, скворцы с вербы трещат, заливаются – вот жизнь!

Из кухонь веет вкусными дымами – когда борщ варят, картошку жарят, яблоки пекут.

У каждой двери летней кухни по яблоне растёт.

Непонятно, это личные яблони соседей или общие?

Те, что чуть поодаль растут, я обрывал смело, потому что наверняка общие. Одна яблоня – перед входом в летнюю кухню Андрусских – не давала мне покоя. Яблоки на ней здоровые, как мячики. Хотя сам Андрусский, Фёдор Петрович, мне крёстный, не совсем удобно, если семья его во дворе, без спросу рвать у них под носом яблоки.

Потому приходится ждать до вечера, пока они домой пойдут.

Но окна их квартиры тоже выходят во двор, так что и вечером приходится всё делать осторожно – не трясти яблоню, как макака вешаясь на ветки, а тихонько обирать, будто проходил мимо и ненароком яблоко на глаза попало. Ну, хочется его потрогать – спелое ли, потому что интересно, когда же они поспевают? А оно как раз поспевает и само падает в руку. Значит, так суждено, чтобы съесть его именно мне.

А бывает – соседи сами угощают печёными яблоками или варёной кукурузой с горячими пупырышками на жёлтом початке…

Одна соседка у нас злая. Она всё время за своим деревом следит и яблоки считает.

Это же надо догадаться – яблоки на дереве считать!

И потом, конечно, заявление моему отцу: мол, ваш сын опять на нашем дереве пасся…

Во-первых, я не баран какой, чтобы пастись. И вообще, вопрос это спорный: пусть даже тётка посадила яблоню сама, но ведь на дороге! И когда проходишь мимо, то ты уже как бы вместе с этими яблоками, заодно. Да и я сам, помню, эту яблоню из лейки поливал. Если бы она была за загородкой, тогда другое дело. А так проходишь мимо и всякий раз соображаешь: «Вот яблоко висит». А я не могу долго думать про одно и то же – тупею.

Вот яблоко висит вот облако висит яблоко висит…

Надо как-то выходить из этого круга.

Опять иду по дорожке на кухню и вижу: на́ тебе!

Висит…

Конечно, хочется сорвать.

А тётка смотрит злобно – меня подозревает.

Я от этого взгляда последнее уважение к ней теряю, и хочется яблоко съесть не просто так, а ей назло.

Потому что не люблю, когда люди подозревают… Это низко! И надо обязательно сделать то, в чём подозревают, иначе получается нечестно: подозревают ни за что!

Её дерево я оборву вечером в первую очередь.

Другое дело – соседний двор. У них там настоящий сад: яблони, вишни, шелковица, крыжовник…

Особенно вишни. Они через забор к нам перевешиваются.

Ветки, что на нашей стороне, мы обираем смело: они законно наши. Но и совсем рядом с ними тоже растут лакомые вишни, только за забором. Тут, может быть, мы и неправильно поступаем, но лезем на забор.

Неудобно: он шатается, держишься за него одними ногами, потому что руки очень заняты…

Соседи, которые за забором, заключили однажды с нами договор. Они поставили полведра шелковицы, чтобы только мы в их сад не лазили.

Это я понимаю! Конечно, на такое условие мы согласны. Они показывают, что нас уважают. Не просто так орут из-за забора: «Не лезь-кому-сказал-сейчас-поймаю-штаны-сниму-ноги-повыдёргиваю!» А вежливо говорят: «Понимаем ваши трудности: у вас людей много, а деревьев мало…»

Это тонко и дипломатично – так что я потом в их сад за вишнями совсем не лазил.

Только, конечно, такой договор не навсегда – когда в следующем году созреют вишни и опять будет тяжко на них смотреть, тогда, конечно, надо опять полведра шелковицы…

Весной соседи всем двором причёсывают вербу.

Из земли рогаткой, раскорякой торчит огромный ствол – я обхватить его не мог. Вся кора в мощных извилистых морщинах.

Кора с извилинами – как в мозгу. Когда глупый, говорят: «извилин мало». На дереве было много извилин. Потрогаешь пальцем – они с подплавленными краями, внизу у земли – серые, глубокие, как борозды на поле, а кверху становятся всё мельче. Кора утоньшается – и верхние веточки вовсе нежные, как у рака усики. Ветки свешиваются вниз, и целая копна таких усиков-волос с длинными узкими листьями спускается почти до земли. Так верба сама себя укрывает.