Сергей Гоуданский - Круг ворожеи. Идущие путём земли

– Давай, полезай туда, – показал Руф на проём.

– А что там? – полюбопытствовал парень.

– Мои товары и всякая всячина, – отмахнулся толстяк. – Ничего ценного, что можно было бы поломать любопытным мальчуганам, – хохотнул он. – Там в дальнем углу три тюфяка шерсти принфисов, можешь смело ложиться прямо на них.

Альден осторожно полез и пробрался в проём наверху. К его полному удивлению, внутри оказалось весьма уютно, хотя вещей было действительно много. В дальний левый угол был задвинут большой сундук с плоской крышкой. В другом углу, у самого проёма, друг на друге стояли деревянные ящики. Они возвышались до самого потолка и упирались в скат крыши. С противоположной стороны были аккуратно уложены какие-то кули и свёртки, а в правом углу распластались три огромных мешка. Наверху, где сходились стропила, болтались пучки различных сушёных растений, а также висели три странных, на вид довольно твёрдых шара растительного происхождения, похожих на гигантские орехи. Чердак заливали мягкие снопы вечернего солнечного света, проникавшего через крошечные круглые окошки.

– А кто такие принфисы? – донёсся с чердака голос мальчика.

– Забавные, круглые как шар, двуногие животины с густой чёрной шерстью и хоботом, на конце которого четыре острых зуба. Им они высасывают фрукты и, говорят, даже пьют сок из деревьев. Совершенно безобидные. Их разводят далеко на юго-востоке за Каменным Хребтом, – прокричал снизу купец. – Я покупаю их шерсть в Пейме, а продаю в Гоудане. Мореплаватели предлагают за неё отличную цену и чуть ли не отрывают с руками.

Тем временем караван въехал в лесную чащу, и на чердаке стало совсем темно. Альден поспешил спуститься вниз, но не обнаружил толстяка в прихожей.

– Так может, скажешь, как тебя зовут? – донеслось из комнатушки за узким коридором, – а то твоя мать как-то вот забыла об этом упомянуть.

Мальчик сделал несколько шагов и оказался в комнате Руфа, где тот, сидя на табуретке, пыхтел, пытаясь развести огонь в небольшой железной печке в углу. По центру передней стены стоял низкий шкафчик с выдвижными полками, верхняя часть которого использовалась как столешница. Слева от шкафчика виднелась квадратная крышка люка, через который можно было выбраться наружу на облучок, защищаемый от дождя и солнца покатым козырьком. К противоположной стене была прочно прикреплена откидная кровать. Справа от неё расположился ещё один шкаф, нижние полки которого были заставлены книгами, удерживаемыми от тряски приделанными к полкам перекладинами. Между шкафом и кроватью зиял чернотой высокий проём, за которым угадывался ещё один склад купеческих товаров.

– Альден моё имя, – смущённо вымолвил парень, стоя в проходе.

– О, Альд, значит! – воодушевился торговец и широко заулыбался. – Ну что ж, прекрасно, Альд, принеси-ка табурет из коридора. Я мог бы разложить кровать, да вот тогда будет совсем ни развернуться, ни повернуться.

Парень приволок добротно сколоченный табурет, ножками которому служили две толстых резных доски, и поставил в проходе ровно там, где недавно стоял сам.

– Да не стесняйся, давай вот сюда, – сказал купец, передвинув табуретку ближе к печке. – Сейчас, поставлю чайничек и попотчую тебя знаменитым пеймским отваром – обязательная вещь в лавках восточных торговцев. Поговаривают, чем чаще угощаешь им своих покупателей, тем большей удачей обернутся торговые дела. Нет, ты не подумай, я тебе вовсе не затем предлагаю! – весело протараторил Руфрон. – Просто попробуешь, там какие-то особые восточные травы. У нас такие не растут. По крайней мере, мне не приходилось отведать чего-нибудь подобного в тавернах Добраобара. Единственное исключение – Пейм. Дальше него восточных купцов не пускают – давнишний указ Тривирума – собрания верховных магистров Добраобара в Гоудане. Стража Пейма неустанно за этим бдит, иначе городу это обернётся огромными штрафами.

Как-то раз весёлая история приключилась, – бодро продолжал Руф, раздувая печку. – Один купец с востока попытался пробраться дальше в Добраобар. Подкупил местных, чтобы они на своих телегах перевезли за ворота весь его товар в условленное место и сложили на подготовленный для него воз. Сам же он ночью, пока стража не видит, хотел пробраться на стену по крышам домов да сигануть оттуда прямо на мешки с шерстью. В том месте в стене была узкая щель, и когда пеймцы таскали его добро, он во все глаза за всем следил: то ли они укладывают на повозку или пытаются одурачить. Чуть что пошло бы не так, – заорал бы благим матом, что, мол, обворовали. Так и караулил у стены до самой темноты. Затем, как и задумано было, взобрался на крыши и, когда сменялась стража, незаметно перелез на стену и прыгнул вниз. Да вот только угодил он не на собственные тюки, а на кучу навоза! – Руфрон залился звонким высоким смехом. – Оказалось, что пока он забирался на стену, местные-то повозку угнали, а вместо оной подкатили телегу с коровьим навозом, чтоб тот ноги-то себе не поломал, – покряхтывая от хохота, выдавил из себя Руф. – С тех пор, говорят, больше никто из них за пределы Пейма соваться со своим товаром и не пытался. Хочешь продать – продавай в городе и кати назад.