Вадим Фёдоров - Летящие к северу

– Они прыгнули из гнезда прямо тебе на шею, Ляп? Не правда ли, тебе очень смешно? – вставил Ябеда.

– Тише, дети! – Из кустов показалась голова мамы. – Не произносите ни одного слова. Ступайте за мной! Вперёд! Скорее!

Смешно толкаясь, путаясь в стеблях травы и падая, гагачата-пуховички торопливо побежали за матерью. С трудом пробираясь через кусты, они растянулись неровной цепочкой. Ах как было трудно идти и как страшно было отстать! Падали гагачата, цепляясь широкими лапками за корешки, падали, запутавшись в веточках черничника, кувырком летели с камня, больно ударяясь о землю. А впереди мелькал хвост мамы-гаги, и тихий голос настойчиво звал и подгонял их:

– За мной, дети! Только не отставайте! Вперёд!

Сначала последним бежал Тяп. Но вот он обогнал Чипа, который в несчётный раз запутался в стеблях и, пытаясь вырваться, застрял окончательно. Обессиленный, он крикнул вдогонку:

– Мама! Мама! Я уже не могу идти! И мне очень холодно.

Мама остановилась, и, когда гагачата догнали её, она ласково позвала:

– Чипик, маленький мой, пройди совсем-совсем немножко, я тебя жду. И согрею.

Последним усилием Чипик рванулся вперёд и буквально подкатился под ноги матери. Гага накрыла своим горячим телом пять дрожащих комочков, тесно прижавшихся к ней. Она слушала удары пяти маленьких сердец, для которых она была единственной в мире защитой.

Когда гагачата отдохнули, выводок снова пустился в путь – и снова побежали, покатились за мамой-гагой пушистые клубочки.

Много раз ещё останавливалась гага, грея своих малышей и давая им отдохнуть. Много раз подбадривала их нежным словом, пока наконец выводок не достиг границы елового леса. Была пройдена самая длинная и трудная, но самая безопасная часть пути. Теперь гага была уверена, что после отдыха у всех её гагачат хватит сил дойти до воды. Только надо им хорошенько отдохнуть. А дальше, если на них не нападут враги, они дойдут до воды, обязательно дойдут.

Притихшие гагачата сидели, сбившись в один клубок. Не было сил не только двигаться – не было сил говорить. Долго отогревала мама своих малышей. Чип даже задремал, и ему что-то приснилось. А может быть, просто показалось. Проснулся Чип от толчка в бок и сейчас же услышал голос Тяпа:

– Чипик, я давно заметил, что ты не спишь, а только притворяешься. Правда?

– Конечно, я притворялся, Тяп. Только знаешь, ты мне, пожалуйста, не мешай, я хочу попритворяться дальше.

– Эх, Чипик, – сокрушенно вздохнул Тяп, – есть важное дело. А если подумать, то можно сказать, что даже очень важное дело.

– А нельзя не делать этого очень важного дела?

– Вот в том-то и беда, что можно, – признался Тяп.

– Тогда давай его не делать.

– Ну что ж, давай, – согласился Тяп и замолчал.

Но Чип уже проснулся, и ему вдруг захотелось узнать, что же это за такое важное дело. Он подождал немного, надеясь, что Тяп снова заговорит о деле, но Тяп молчал. Тогда Чип тихонько позвал:

– Тяп, а Тяп!

– Что?

– А может быть, дело нужно всё-таки сделать?

– Не-ет, Чипик. Лучше уж ты попритворяйся немножечко.

– А я думаю, что его обязательно надо сделать, – зашептал Чип.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Тяп.

– Конечно! Дело-то важное.

– Ну ладно, – сдался Тяп. – Только, чур, начинай ты.

– Я?!

– Ну конечно же, ты! – убежденно сказал Тяп. – Ну, начинай.

Чип смущенно помолчал, а потом осторожно спросил:

– Тяп, а что я должен делать?

– Известно что – есть. Неужели ты совсем не хочешь есть?

Чип почувствовал, что он и вправду хочет есть.

– Очень хочу, Тяп. Но что я должен есть?

– Вот этого я и не знаю, Чипик. Я всё время думаю, думаю и никак не могу придумать, чего бы тебе поесть. Но ты должен обязательно чего-нибудь съесть.

– Хорошо, Тяп. Я буду ждать, когда ты что-нибудь придумаешь, а ты пока придумай чего-нибудь получше. – И, помолчав с минуту, снова спросил: – Ну как, Тяп, придумал?

– Вообще-то да… но не знаю, по вкусу ли тебе придётся…

– Ну, говори же.

– Я подумал, что ты вполне мог бы закусить Большим Ляпом.

Чип подумал, а потом решительно сказал:

– Нет, Тяп. Я этого не сделаю. Во-первых, ему это может показаться неприятным. Во-вторых, его неудобно будить. А в-третьих… а в-третьих, он очень большой, Тяп. И такой невкусный, наверное!

– А Ябеда? – не сдавался Тяп. – Может быть, ты начнешь с Ябеды?

– Нет, Тяп. Ябеда уж точно очень невкусный. И потом, он непременно пожалуется. Ты же знаешь, Тяп.

Вдруг Ябеда, который проснулся и прислушивался к разговору, делая вид, что спит, громко закричал: