Олеся Шанти - Его высочество Маркиз. Книга 3

Присутствующие еще долго не могли упокоиться, то и дело из разных уголков зала доносились шушуканье и приглушенные смешки. Наконец, зал успокоился, и лектор продолжил свою речь. Но ненадолго.

Маркиз только-только вошел во вкус и собирался позабавиться как следует. Зоркий глаз остановился на сидящем во втором ряду импозантном мужчине лет сорока. Безупречно сидящий костюм, накрахмаленная до хруста рубашка, дорогие часы, начищенные до блеска туфли… Но что-то в поведении мужчины было необычным, и тут до Маркиза дошло, что именно. Видимо, дорогая обувь изрядно давила, потому как тот постоянно дергал ногами, а потом и вовсе осторожно снял один ботинок. Глаза Маркиза хищно загорелись – оплошность господина пришлась как нельзя кстати. Правда, она могла стоить мужчине репутации, но до нее вредному животному не было совершенно никакого дела. Пользуясь полнейшей безнаказанностью, Маркиз ни в чем себе не отказывал и продолжал веселиться.

Не успел господин и глазом моргнуть, как почувствовал, что ботинок легко выскользнул у него из—под ноги. Лицо мужчины вытянулось, он оторопело уставился на пол – обувь исчезла. Не успел он озадачиться, куда она могла деться, как зрители удивленно загудели. По проходу по направлению к трибуне, бодро стуча каблуком, скакал ботинок. Лица присутствующих побледнели, и люди повскакивали с мест.

А ботинок тем временем благополучно миновал зал, подскочил к потерявшему дар речи оратору и плюхнулся на кафедру точно перед его носом. На выступающего было жалко смотреть: руки тряслись, один глаз дергался от нервного тика, а на лице застыло выражение полнейшей растерянности. Еще бы, лучшие умы института внезапно оказались очевидцами необъяснимых вещей, в которые просто невозможно было поверить. Решив, что он сходит с ума, оратор поднял на слушателей несчастные глаза и тоненько пропищал:

– Чья туфля?

Маркиз схватился за живот и от радости чуть было не вывалился за окно. Его проделка превзошла все ожидания, теперь ученые крысы этот день долго не забудут.

Пребывая в столь благодушном настроении, ведьминский кот не заметил, как за его спиной возникла взлохмаченная голова Сержа. Парень потратил немало времени и усилий, прежде чем ему улыбнулась удача, и шум в актовом зале привлек внимание.

«Уже и сюда добрался», – охнул Гордон и не дыша направился в сторону хитреца – если не изловить ведьминского кота, к вечеру весь город перевернется с ног на голову. Решив действовать наверняка, Серж вооружился огромной спортивной сумкой. И как раз в тот момент, когда Маркиз принялся выплясывать на подоконнике какие-то совершенно дикие танцы, парень решился. Точное движение, и вот уже кошачий нос уткнулся в жесткую подкладку сумки. Маркиз явно не ожидал нападения, но тут же опомнился и принялся отчаянно молотить задними лапами, то и дело грозя заехать в глаз невидимому похитителю. Но Серж был начеку и, подпихнув кота под упитанный зад, проворно застегнул молнию.

– Ты что творишь?!! – брызжа слюной, заверещал пленник, – или жить надело! А ну выпусти немедленно!

– Нет уж, братец, хорошенького понемножку – повеселились и хватит! Посидишь здесь, пока я не придумаю, как нейтрализовать твои проказы!

– И не надейся! Проказничал, проказничаю и проказничать буду! Врагу не сдается гордый Маркиз! – огрызнулся ведьминский кот и в очередной раз вцепился когтями в ненавистную сумку.

– Ой, только патетики не надо!

Расчет парня оказался верным: в тесной сумке Маркиз не то что хвостом, лапой лишний раз пошевельнуть не мог. И колдовать в такой тесноте не удавалось, хоть ты тут тресни.

– Изверг! – взвыл страдалец, удостоверившись в бесполезности своих попыток, – тебе это так просто с рук не сойдет!

– За все надо платить! – философски хмыкнул Серж и, крякнув, вскинул на плечо увесистую спортивную сумку. – А сейчас – домой! Ты и так уже дел натворил – мама не горюй!

Вот уже несколько месяцев, как Серж жил один. По правде говоря, сколько он себя помнил, парень всегда был предоставлен сам себе. Родителей он не помнил, лишь пара черно-белых фотографий, с которых смотрели молодые, смеющиеся люди, напоминали ему о них. По официальной версии папа и мама погибли в автокатастрофе, когда Сержу было всего около трех лет, однако парень слабо верил этим сухим фактам.

– Сгорели на работе, – неизменно отвечал он на любые расспросы, касающиеся его семьи. Вполне возможно, он был не далек от истины. Двое молодых увлеченных историков слишком любили свое дело, чтобы думать о собственной безопасности.