Олеся Шанти - У Кошки 9 жизней. Книга 2

А гул с каждой секундой усиливался, и вот на торговую площадь влетела группа всадников. Незнакомцы с головы до ног были закованы в латы, их кони нервно ржали и фыркали, а на угрожающе вскинутых пиках развевался флаг Италии.

Всадники покружились по торговой площади и неожиданно направились прямо к Кате. Весело переговариваясь и не обращая на хозяйку совершенно никакого внимания, они принялись бесцеремонно рыться в корзинах с фруктами. Девочка и охнуть не успела, как один из рыцарей набрал пригоршню фиников и развернулся было прочь.

Катя вспыхнула и вскочила с места.

– Пять лир, пожалуйста!

Оживленная беседа замолкла.

Всадник с финиками замер и удивленно покосился на торговку.

– Что?

– Пять лир, – спокойно повторила Катя. – Эти финики стоят пять лир.

В воздухе повисло гнетущее молчание. Краем глаза девочка видела, как со всех сторон высунулись испуганные соседки и в ужасе замахали руками. Катя не понимала, что случилось, и почему ее вполне обычная фраза вызвала такой эффект, но факт оставался фактом – она допустила какую-то оплошность.

Тем временем всадник медленно повернулся к своим товарищам и громко воскликнул.

– Слышали, сеньоры? Эта деревенщина требует плату за свой поганый товар!

Громкий хохот разорвал напряженную тишину, злосчастные плоды полетели на землю, а рыцарь наклонился к помертвевшей от страха Кате и прошептал:

– Ты об этом пожалеешь, маленькая дрянь!

Девочка отшатнулась, а неизвестные, пришпорив коней и подняв столп пыли, в ту же минуту унеслись прочь.

Все произошло настолько быстро, что Катя даже не поняла, что случилось. Однако одно она знала наверняка – только что сама того не желая она нажила серьезные проблемы. И встревоженные голоса торговок лишь подтверждали этот факт.

– О боже, что ты наделала! Да разве можно пререкаться с такой важной особой!

– А что такого? – вскинулась Катя, – я попросила пять лир и всего-то!

Женщины удивленно переглянулись.

– Ты в своем уме, Селеста?!! Это же сам Фарнезе, герцог Пармский! Молись, чтобы он не разгневался! Иначе быть беде!

И они как в воду глядели. Разумеется, Катя понятия не имела, кто такой Фарнезе, и почему не стоило с ним спорить, но герцога это вовсе не волновало. Впервые за всю его жизнь какая-то девчонка с рынка позволила себе неслыханную дерзость. Она не только заговорила с высокородной особой, на которую чернь вроде нее и взглянуть-то не смеет, но и потребовала деньги!

Сколько он себя помнил, Фарнезе ни в чем не знал отказа, неудивительно, что выходка торговки с рынка уязвила его в самое сердце. Притихшие друзья с интересом следили за меняющимися выражениями его лица и напряженно гадали, как поступит их предводитель. А тот нахмурился и резко взмахнул рукой.

Приказ был ясен как белый день. Герцог отличался буйным нравом и за куда меньшие провинности мог спалить целые дома или заключить в темницу любого, имевшего неосторожность вызвать гнев благородной особы Жители селения об этом прекрасно знали и потому с замиранием сердца ждали, какова же будет месть.

И она не заставила себя ждать. Катя только-только собрала разбросанные по земле финики и выбрала из корзины помятые фрукты, как до ушей донесся уже знакомый топот. Лица соседок побелели, и женщины схватились за головы.

– Селеста, прячься! Это они!

И точно – через мгновение на площади возникли знакомые всадники. Торговки едва успели спрятать испуганную девочку среди своих корзин, как на полном скаку кони налетели на Катин товар. Корзинки жалобно хрустнули и перевернулись, фрукты разлетелись, а лошадиные подковы нещадно давили и крушили все на своем пути. Присутствующие молча наблюдали за творящимся бесчинством, но никто из них не решался вмешаться.

Это не означало, что в их сердцах не было ни капли жалости, напротив – каждый по-своему сочувствовал свалившейся на голову Селесты беде. Но в первую очередь любой житель думал о себе, своей семье и детях, что станется, если гнев герцога Фарнезе обрушится на них? Ответ был неутешителен, для большинства деньги, вырученные от продажи фруктов, были единственным средством для существования. Люди просто боялись, и, увы, как это часто бывает, страх способен пресечь даже самые благородные порывы.

Через пару минут все было кончено. Катин товар превратился в одно большое месиво, в котором сиротливо плавали прутья от корзинок и косточки некогда чудесных плодов. Всадники же торжествующе оглядели торговую площадь и скрылись из вида. Некоторое время люди не могли пошевелиться и удрученно взирали на учиненную расправу. Каждому было грустно и досадно, но можно было только представить, что сейчас творилось в душе Кати. Оглушенная, она невидящим взором смотрела в одну точку и, казалось, даже не слышала обращенных к ней слов.