Алан Чароит - Чаша судьбы

Говорят, сама Прародительница вручила им четыре короны и дала ключи от врат весны, лета, осени и зимы. И не было никаких земель у них во владении, ибо власть их была неизмеримо больше.

Однажды на пиру у Прародительницы, где присутствовали все четыре девы, появился Ритерх-хитрец – спутник всех ссор. И сказал он:

– Ах, как красивы зима, весна, лето и осень! Радуется сердце! Но не могу понять: кто же из них прекраснее?

Так упало первое зерно раздора в благодатную почву. Прежде не мерялись девы ни красотой, ни силой, а теперь крепко призадумались.

А ещё сказал Ритерх:

– Странно мне, что щедрая Прародительница не даровала королевам времён года землю во владение. Ведь даже какая-нибудь королева Мшистых Зарослей или король Рябинового Ручья имеют свои угодья. Ах, я бы мечтал попасть в земли Вечной Весны, чтобы полюбоваться цветущими садами! Или зайти в королевство Вечной Осени, где золото листьев блестит ярче всех сокровищ света…

Так упало второе зерно раздора, ибо каждой из королев захотелось обустроить мир на свой лад.

Улыбнулся Ритерх и снова возвысил голос:

– Если четырёх королев избрала Прародительница своею волей, то хотел бы я знать, где же их короли? Не до́лжно ли выбрать достойных мужей под стать таким жёнам?

Так упало и проросло третье зерно раздора. Многие герои тут же захотели попытать счастья и стали просить Прародительницу назначить им испытания.

А довольный Ритерх ушёл, потирая руки.

Напрасно Прародительница пыталась успокоить эльфов – те не желали слушать увещеваний. На долгие годы не стало меж ними мира, а сезоны года сменяли друг друга в беспорядке: летом, бывало, шёл снег, зимой наступала оттепель, осенью цвели деревья, а весной желтели едва распустившиеся листья.

И вот первое зерно раздора принесло плоды.

Два воина, влюблённые в Керрилейт, сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть. Королева Весны пыталась их остановить, но тщетно. Два меча пронзили плоть одновременно, и оба они пали к её ногам бездыханными. Заплакала тогда Керрилейт – ведь и тот, и другой были одинаково дороги её сердцу, и не хотела она выбирать между ними. Бросила Керрилейт свою корону из веток цветущей сливы наземь. Напрасно утешала ее Прародительница: в тот год весна так и не наступила. А когда отгорели костры Бельтайна, Керрилейт взяла белую ладью, оттолкнулась веслом от берега и уплыла в Мир-под-волной, чтобы предаваться там скорби.

Прародительница же сказала так:

– Не будет отныне другой королевы Весны, ибо её и быть не может.

А после добавила:

– Чтобы пресечь распри, я изберу королей времён года. Но не из ныне живущих, нет. Пусть этот титул носят те, кто ещё не родился. Вы узрите на них мою метку при рождении или после. Но точно узнаете их.

Чтобы мир смог проснуться от зимнего сна, она призвала белых весенних дев. Их было несчётное множество, и трудились они неустанно, исполняя свой долг. Но, говорят, это была уже другая весна – не такая чудесная, как при Керрилейт.

Второе зерно раздора тоже принесло плоды.

Отныне не могло пройти и дня, чтобы не повздорили Оона и Медб. Даже если они не встречались, всё равно одна за глаза поносила другую. Больше всех слов на свете запали им в душу речи Ритерха-хитреца о прекраснейшей из королев.

Улучив момент, подловили они Ритерха на пиру и спросили:

– И как же нам узнать, кто из нас прекраснее?

– Взгляните на Прародительницу, – усмехнулся Ритерх-хитрец. – Что есть у неё и чего нет у вас?

– Обширные владения, – сказала Оона.

– Власть над всеми эльфами, – сказала Медб.

– Вот и ответ на ваш вопрос. – Ритерх хлопнул в ладоши и пропал.

Прошли века, а королевы всё состязались меж собой, не в силах прекратить этот спор. Ныне Медб стала королевой Благого двора, Оона – Неблагого. Обе они правят эльфами. Обе сильны, но тяготит их равенство сил, и каждая мечтает пошатнуть его.

Третье же зерно раздора долго не давало всходов.

Калэх-зима была самой спокойной и мудрой из королев. Её не интересовали пиры и состязания, не касались дрязги Ооны и Медб. Для жизни она выбрала уединённый северный холм. Там Калэх пряла пряжу и в урочный час опутывала белыми нитями весь мир. Тогда наступала зима. Говорили, что она может спрясть и соткать не только снежные одежды для земли, но и саму судьбу.

А надобно сказать, что эльфам в те времена не было житья от фоморов. Могучие великаны разоряли эльфийские земли и никого не щадили. Холод был им привычен и люб, поэтому свои набеги они вершили чаще всего зимой.