Павел Мусин: Папа говорит порой…

Так значит, Толька тоже не пошёл на следующий урок! Конечно, в этом случае он и обнаружил злополучную шапку только дома! Вовке аж захотелось заплакать от такого поворота событий.

Синицина продолжала что-то нашёптывать.

– Ладно, ладно, подожди, только скажи, на кой чёрт ему эта шапка понадобилась, вы не думали? Она же девчачья!

– Уж не знаю, может, выбросить хотел, да совесть замучила. Хотя, какая у Стеглова может быть совесть? А с Валькой они как кошка с собакой, ты же знаешь, она ему списывать не даёт.

«Нужно обязательно всё рассказать», – нервно думал Вовка.

«Как же так, из-за какой-то шапки – и…». Он обернулся и снова посмотрел на Толю. Тот сидел, уставившись в одну точку, и Вовке очень стало его жалко. «Нет, не Светке, вот на перемене выйду и всё расскажу ребятам. Вместе решим, что надо делать».

Время тянулось мучительно медленно, и с приближением конца урока Вовкина решимость начала ослабевать. Он начал думать о наказании за содеянное, а более всего его страшил сам Толька. Подумать страшно, что он с ним сделает, когда узнает! Но там, где-то внутри, кто-то несомненно хороший – в этом у Вовки сомнений не было – настойчиво требовал разоблачения.

Прозвенел звонок, учительница вышла из класса, и ученики как-то потихоньку стали собираться в небольшие кучки. Девчонки с девчонками, мальчишки с мальчишками, по дружбе, по интересам.

Вовка встал и потихоньку направился к Толе, по-прежнему неподвижно сидящему в одиночестве и опустившему лысую голову на скрещённые перед собой и положенные на парту руки. Поравнялся с ним, замедлил ход и… снова неспешно направился к выходу из класса.

Выйдя из дверей, он увидел прямо перед собой рассевшуюся на подоконнике группу своих одноклашек. Они оживлённо обсуждали произошедшее.

– Нет, я понимаю гулять не пускать, ну телевизор, игры запретить, но зачем же налысо-то? – гнусавил Генка Швед, самый низкорослый мальчик в их классе, что позволяло всем подтрунивать над его фамилией.

– Отец у него такой, старой закалки. Строгих правил дяденька. Стеглов говорит, что его самого в детстве так воспитывали. А насчёт того, что налысо, так он давно Тольку предупреждал. Вот и исполнил.

– Впрочем, Толька сам допрыгался, – с присущей ему неспешной манерой говорить, зная, что его всё равно не перебьют и обязательно дослушают, сказал Андрей Кадков, отличник, умеющий всегда постоять за себя и за справедливость. К его мнению прислушивались в классе даже девчонки.

Вовка приблизился к ребятам и громко сказал:

– Пацаны, я вот что сказать хочу…

И тут он вспомнил Тольку. Представил, как тот будет его бить, как только узнает, кто является истинным виновником его внезапного облысения. Вспомнил, как он нагло лез вперёд всех без очереди в буфет школьной столовой, как отталкивал его локтями.

Как тот попал ему в глаз ледяным снежком, после чего глаз закрылся, и это стоило ему двух дней лечения и промывания злополучного глаза заваркой. Как ещё в детском саду, играя в песочнице, Толька всегда нагло и внезапно рушил всё, что бы Вовка ни построил, да и вообще всегда вёл себя как дурак.

«Да ну его, этого придурка Стеглова с его шапкой. Будет ему урок», – подумал он. А вслух вопросительно посмотревшим на него ребятам сказал:

– Просто спросить хотел, кто знает? Пацаны, а волосы быстро растут?