Анастасия Климова - Циферблат

– Ты этот телефон разбил. Не знаю, что там у тебя произошло, но восстановлению он явно не подлежит.

Сквозь коленку прошла острая боль, я ойкнул. Мама принялась дуть на больное место.

– Игорь, ладно тебе. Случилось и случилось. Всё бывает. Жалко, что новый. Но что тут поделаешь…

Я наконец поднял голову и посмотрел на папу. Брови нахмурены, на лбу проступила суровая жилка. Я редко видел его таким и знал, что ничего хорошего не последует.

– Он взрослый человек, а взрослые люди отвечают за свои поступки. И стараются сделать так, чтобы ничего подобного не случалось.

Я не выдержал и вскочил.

– Не всегда и не все поступки зависят от нас! Я не мог знать, что там поедет этот велосипед! И вообще… это не я, это просто что-то вмешалось. То, что от меня не зависит.

Коленка снова противно заныла. На глазах выступили слёзы. Папа смотрел на меня с состраданием и одновременно сурово, и от этого было вдвойне неприятно.

– И кто же, интересно, вмешался? Вселенная? Судьба? Кто? А может быть, нужно быть внимательнее и не носиться по улицам? Вот куда ты спешил?

Я молчал, снова глядя в пол. Никогда не замечал до этого, что на линолеуме очень странный рисунок. Как будто развели краску и принялись водить в разные стороны, создавая случайный узор. А в одном месте этот узор не совпадал. Отличался от других.

– Я спешил, чтобы забрать Маринку. И в том, что я задержался, тоже виноват не я.

– Всё, хватит, – папа медленно поднялся, опираясь кулаками о стол. – Больше никаких телефонов, чтобы узнавать время, возьмёшь мои старые часы. Интернета больше тоже не будет. Для учёбы в том числе. Выкручивайся как хочешь.

Он ушёл, сел в зале и принялся листать какую-то книгу. Я стоял и рассматривал линолеум.

– Он отойдёт, – мама положила мне руку на плечо. – Просто это был очень дорогой подарок. И постарайся в следующий раз поаккуратнее, пожалуйста.

Я высвободил руку. Это ясное дело, что в следующий аккуратнее.

***

– Это называется «роковое стечение обстоятельств», – Мишка вгрызся в яблоко с таких хрустом, что казалось, будто челюсть не выдержит. – Или «принцип домино». Цепочка событий, каждое из которых повлекло за собой следующее.

Я лениво оттолкнулся здоровой ногой. Веревки натянулись, дощечка ушла назад.

– Давай восстановим цепочку событий. Помнишь, куда мы пошли после уроков?

Я кивнул.

– Правильно, к историку. За тетрадями. Так вот, если бы мы с тобой не задержались у Викторовича, чтобы узнать оценки, мы бы не встретили завуча. А может, вообще бы пошли по другой лестнице. Могли же мы пойти по другой? Могли. А пошли по этой. И вот встретили Эмму. Если бы ей не надо было позарез, чтобы мы пошли на этот концерт, мы бы не задержались на час. Если бы не стали смотреть до конца того дедушку, вышли бы на пять минут раньше. Если бы не болтали с Никиткой, тоже вышли бы на пять минут раньше. И не встретили бы того велосипедиста.

Наступило молчание. Я повернул голову и увидел, что Мишка победно смотрит на меня, довольный своим расследованием.

– Это всё так, – я отпустил ноги и начал качаться, еле-еле, просто чтобы не чувствовать земли, – но что со всем этим теперь делать?

Мишка пожал плечами.

– Ничего. Машину времени же пока не изобрели.

Мы ещё помолчали. Мишка болтал ногами и мучил огрызок.

– Понимаешь, – я остановил качели, – там были мамины фотографии. Она не успела скопировать. И теперь они все пропали.

– И ничего нельзя сделать? – огрызок прицельно полетел в урну.

– Говорят, что нет, – я пожал плечами. – Это больше всего бесит в жизни. Что очень часто больше вообще ничего нельзя сделать.

– Ничего, это же пройдёт, – Соколов поднялся и отряхнул куртку. – Через месяц снова сможешь играть. Правда, без тебя им пока будет туго. Ты хороший нападающий.

Я пристально посмотрел на него.

– Это всё, что ты можешь сказать?

Мишка задумался.

– Пошли. Холодно.

***

Маринка делала уроки. Методично разложила вокруг себя какие-то тетрадки и старательно, высунув язык, выводила что-то простым карандашом. Иногда поднимала голову, сверялась с учебником, а потом продолжала рисовать. Я присмотрелся. У неё даже ручки лежали ровно – одна к другой. Как по линейке.

Я закинул руки за голову и лег на подушку. У меня никогда не получится стать правильным. Я всегда живу какими-то эмоциями. Можно, конечно, наверное, расписать свой день по часам. В 8:04 выходить из дома. В 8:25 приходить в школу. Но как это уберёт с моего пути случайных велосипедистов?