Клэр Твин - Вечно 17

Я судорожно открыла ящик и нашла все своё детство… Воспоминания ударили прямо под дых, отчего я перестала дышать и мгновенно задохнулась. На шее словно петля, которая всё затягивалась и затягивалась, пока не убьёт.

Я достала из коробки свои детские игрушки, свои рисунки. Чёрт побери. На желтоватом листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Следующую секунду я вижу, что на рисунке появились капли воды.

Я заплакала. Так легко. Боже, почему же я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Злость ударила в голову, и я безжалостно разорвала рисунок на маленькие кусочки, разбросав отдельные части в стороны. Чувствую, что в горле застрял комок. Я хочу кричать, плакать, крушить! Мне больно, и эта боль убивает меня изнутри. Следующее, что я достала со она коробки, была моя детская одежда: кофточки, чулки, брючки. Опять не могу сдержаться и начинаю плакать. Приложив миниатюрную кофточку к лицу, я ощутила запах детских смесей. Зачем я это делаю? Почему, почему, почему? Я хочу, чтобы папа был рядом со мной, чтобы видел, как я расту, как живу! Но этого не будет. А ещё я помню, как папа меня кормил, как учил плавать и ездить на велосипеде. Он был рядом, но вскоре ушёл. Он очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Я ощущаю непоколебимое желание сдаться и причинить себе боль, чтобы хоть как-то заглушить непонятное чувство – пустоту. Это ненормально – желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. Повсюду шрамы. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я внезапно вскочила с пола и побежала в ванную комнату. Судорожно ищу лезвие или стекло, хоть что-то… Есть! Нашла. Сглатывая слезы, зажмурила глаза и медленно провела холодным металлом по коже. Линия мгновенно обрела красный оттенок, но одного пореза мне мало. Я делаю ещё и ещё. Слёзы смешались с кровью. А я ведь даже не понимаю зачем делаю то, что делаю. Просто мне очень горько.

Слёзы градом падали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках пустяки по сравнению со шрамами на сердце – они не затягиваются.

Чувствую прикосновение холодных губ на лбу. Лениво открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Картинка плыла. Пришлось несколько раз поморгать, чтобы зрение вновь вернулось ко мне. Передо мной нависла мама. Она нежно улыбалась и гладила своей холодной рукой мою голову.

В мыслях возник вопрос: где я?

Осмотрелась по сторонам. Я лежала в своей кровати и на мне одеяло. Ничего не помню… Что произошло? Словно кто-то стёр мою память.

– Я тебя разбудила? Прости, – мама присела на край постели.

Я все ещё не могу прийти в себя. В голове вырисовывались обрезки произошедшего: я стою в ванной… мои руки в крови… я залезаю под душ и начинаю плакать…

О. Мой. Бог. Что же я наделала?! Я предала маму, черт возьми! Для полного удостоверения в произошедшем, я пошевелила правой рукой, отчего ощутила резкую боль. Нет, мне не показалось.

Осознаю, что слишком долго молчу и быстро это исправляюсь.

– …Ничего, – привстала я.

Мой голос был хриплым и сломанным. Мама это сразу заметила.

– Ты плакала? Рэйчел, что произошло? – темноволосая женщина тревожно начала гладить мои щёки.

Я не сдержалась и вскрыла себе вены, мам, но я так больше не буду, честно.

– Ничего… просто увидела свои детские вещи и расстроилась, – фактически, это было правдой.

Мама грустно вздохнула.

– Дорогая моя… Ты это из-за папы?

Я посмотрела на ночник в виде одуванчика и замолкла. Глаза, не привыкшие к свету, начали чесаться, и я чуть ли не подняла изуродованную руку. Стоит быть поаккуратней.

– Да. Мама, как ты можешь так спокойно сидеть, когда твой муж женится на другой? – чувствую неистраченную злость. Снова раздражение.

– Во-первых, он мой бывший муж, а во-вторых, твой папа заслуживает счастья, – спокойно рассудила она, приводя меня в ступор. – Между прочим, его невеста очень хорошая женщина.

Меня сейчас стошнит.

– И кто она такая?

– Её зовут Изабелла. Насколько мне известно, она библиотекарь.

– Классно, – с равнодушием отрезала я, посмотрев на маму.

Она встала с края кровати, поцеловала меня в лоб и ушла, сказав: «Я люблю тебя».

Я, наверно, ужасная дочь, но мне не удаётся простить отца. Я просто эгоистка! Не способна отпустить то, что давно принадлежит не мне. Вспоминаю про свою руку и быстро поднимаю её. Запястье забинтовано. Видимо, мне хватило ума найти аптечку и исправить свою ошибку. Какая же я глупая!