Юрий Ситников - Маска для злодея

– Но вдруг…

– Разговор окончен.

– Видала? – спросил я Алиску, когда мы спускались по лестнице. – Слова вставить не дал. Почему некоторые ставят себя выше остальных? Смотрел на меня как на кусок грязи.

– Глеб, не бери в голову.

– Подожди меня, я скоро.

– Ты куда?

– Сейчас, Алис, никуда не уходи.

В четырнадцатой комнате пили чай с тортом. Застыв на пороге, я откашлялся и спросил:

– Вы сказали у вас две группы по каратэ моей возрастной категории. У них один тренер – Орлов?

– Нет, со второй группой занимается Александр Долин. А что, Орлов не захотел разговаривать?

– Слишком ваш Орлов много о себе думает.

– Да, – снова засмеялись девушки, – Он у нас такой. Приезжай завтра, попытай счастье с Долинным.

– Во сколько у него занятия?

– Подъезжай к этому же времени.

– Четвёртый зал?

– Нет, Долинские у нас во втором зале на третьем этаже. Удачи тебе.

Из клуба мы с Алиской вышли в начале пятого.

– Пойдём в кино, хочется голову проветрить.

– Глеб, не могу, у меня в пять занятия, а мне ещё домой заскочить надо.

Я пнул ногой снег и сунув руки в карманы.

– Глеб, не будь ребёнком, сходим в кино на днях.

– Конечно, – я прошёл чуть вперёд, и Алиске пришлось меня догонять.

– В субботу повеселимся, – сказала она, обняв меня за плечи.

– В субботу у тебя тоже будут занятия.

– По субботам занятий нет, а даже если бы и были, у Люськи ведь день рождения. Ну, что с тобой? Улыбнись.

– Не хочется.

Мы остановились и посмотрели в глаза друг друга.

– Пообещай, что в воскресенье мы целый день проведём вместе.

– Обещаю.

– Ловлю тебя на слове.

– Лови, – улыбнулась Алиска.

Мы начали целоваться, и какой-то мальчишка бросил мне в спину снежок. Тыча в нас пальцам и заливаясь смехом, он начал кричать:

– Целуются, целуются… Ха-ха-ха…

Я показал ему кулак. Мальчишка продолжал хохотать.

– Глеб, наш троллейбус, – крикнула Алиса, схватила меня за руку и мы побежали к остановке.

***

Придя домой с мороза, столкнувшись по привычке в темноте со шкафом и доев остатки вчерашних салатов, меня потянуло в сон. Проспал я до девяти вечера, потом отправился на кухню жарить картошку (ненавижу её чистить, но голод не тётка), сварил кофе и почувствовал себя почти счастливым. Почти – потому что для полного счастья не хватало народу. Хоть бы Люська уже прискакала, поругались бы, какое-никакое, а общение.

В одиннадцать, наспех проглотив два заданных на дом параграфа, я отбросил учебник истории и прислушался к тишине. Вроде тихо, и в то же время, такое впечатление, что в коридоре кто-то дышит. Я реально слышал осторожный вдох и спешный выдох. Или у меня начались слуховые глюки или я слышу дыхание старого шкафа. Да нет, ерунда, разыгралось воображение.

Шкаф! Старый шкаф. На своём веку он, бесспорно, повидал многое. Наверняка застал и Великую Отечественную, а быть может, «жил» и во время революции. Хотя нет, с Революцией перебор.

Я вышел в коридор включил свет и открыл одну дверку. Она открылась со скрипом, словно упрекая меня в бесцеремонном вторжении на свою территорию. В нос ударил запах прошлого. Проведя ладонью по шершавой поверхности одной из полок, я увидел выцарапанную на задней стенке надпись: « Лёлик – навсегда! ». Забавно, но надпись показалась мне трагичной, я решил, что сделана она была человеком, который сильно страдал. И без того отвратное настроение сделалось ещё гаже.

Хорошо, что вернулась Люська, иначе бы я сник окончательно. С ней был Димон.

– Чем у вас пахнет? – спросил он.

– Затхлым духом из шкафа.

– Да нет, Глебыч, вкусным чем-то пахнет. Жаренным.

– А-а, оставил Люське картошку.

– На двоих там хватит?

– Не думаю.

– Иди, ешь, если хочешь, – прогудела Люська, стягивая сапоги. – Я не голодна. Я в бешенстве! Из Подольска в Солнечногорск, из Солнечногорска в Мытищи, из Мытищ на Цветной бульвар. Как дура носилась туда-сюда, и всё впустую. Нет ни у кого мыши похожей на Эльзу. Спасибо тебе, брат.

– Не начинай.

– Конечно, не начинай. У меня мозоли на ногах, а тебе до фонаря.

– Люсь, слушай, я что придумал, – Димон успел сгонять на кухню и сейчас вернулся в коридор, держа в одной руке сковородку с картошкой, а в другой столовую ложку. – А если купить обыкновенную серую мышь, откормить её, перекрасить в нужный цвет и отрубить хвост.

– Дим, ты-то хоть не беси меня. Ешь свою картошку и молчи.

Когда Люська закрылась в ванной, Димон засмеялся.

– У меня сегодня пруха, Глебыч. Новенький айфон выменял.