Лолита Волкова - Путешествие в сказку

Птичка отпрянула и упала в нескольких метрах от змеи. Она била крыльями и причитала:

– О! Как мне больно! Я не могу взлететь.

Рис. Натальи Швец

– Шшшш, – шипела змея, подползая к птичке, – мой обед будет сегодня гораздо сытнее, чем я думала.

– Пожалей меня! – умоляла птичка. – Я ранена, я не могу лететь.

В тот миг, когда змея подползла к ней совсем близко, птичке удалось приподняться над землёй и пролететь несколько шагов.

– Не уйдешшшь, не улетишшшь, – шипела змея.

– Как я могу улететь! У меня ранено крыло! – плакала птичка и билась на земле.

Но, как только змея приближалась, она отлетала ещё на несколько метров, и снова падала, притворяясь раненой.

Так хитрая птичка уводила змею от своих птенцов и привела её к большой норе. Тут птичка особенно раскричалась. Из норы вылез недовольный барсук. Он очень не любил шум и беспорядок. Перед своей норой барсук увидел большую, жирную змею.

– Прекрасно! – сказал хозяин норы. – Обед сам ко мне пришёл.

Барсук поймал змею и утащил её к себе в нору.

А умная птичка, целая и невредимая, полетела к своим птенцам.

Жил-был крестьянский сын Никита. Родители его в голодный год пошли в чужие края счастья искать, а его бабушке оставили, в надежде, что одного внука прокормит. Время шло, а они так и не вернулись, видно, где-то сгинули.

Никита рос не по дням, а по часам. Бабушка через несколько лет умерла. Один на белом свете остался.

Люди помогали, чем могли: кто кусок хлеба даст, кто маслицем его смажет. Рубахи с чужого плеча носил. Башмаки таскал, пока нога вмещалась. Ружьишко себе раздобыл.

С восьми лет ходил в лес на охоту. Дичь стрелял – тем и питался.

Однажды ушёл в соседний лес, да заблудился. Шёл долго-долго, пока смеркаться стало. И вдруг вышел к избушке на козьих ножках.

– Избушка, избушка! – крикнул громко. – Стань к лесу задом, ко мне передом!

Избушка словно ожила, задвигалась. С одного боку на другой повернулась. Дверь распахнулась.

В глубине комнаты Никита старушку увидел, лицом как две капли воды на свою бабушку похожую. Вошёл в горницу. Прощения просил за внезапное вторжение без приглашения. Тем старушке и понравился. Пригласила к столу похлёбки отведать. Не стал отказываться. По-мужицки кусок хлеба от каравая отломил, кринку молока чуть одним глотком ни выпил. Разморило его с дороги.

– Утро вечера мудренее, – ещё услышал слова старушки и заснул на лавке, не раздеваясь.

А как утром солнышко в комнату заглянуло, проснулся. Потянулся, не хотелось глаза открывать.

Матушку во сне видал, да и батюшку. В какой-то незнакомой горнице они сидели среди злата и серебра, но лица были печальные. У матушки слеза по щеке катилась. Батюшка молчал, с жалостью на неё поглядывал.

Никита внезапно ото сна встряхнулся. Огляделся вокруг. Он уже не в избе, а на опушке леса у большого ветвистого дерева стоит.

И вдруг засиял перед ним свет. И увидел он перед собой коня, что ни шерстинка, то серебринка, на гриве звезда горит, из ушей – пламя, из ноздрей дым валит. А рядом с конём доспехи богатырские и меч булатный.

Вскочил Никита на коня. Ехал он, ехал. Сколько ночей, сам не мог сосчитать.

Вдруг увидел большую-пребольшую яблоню. А на ней яблоки румяные-наливные. Только захотел Никита яблоко сорвать, как откуда ни возьмись змей одноглазый. Бросился он на Никиту, сбил с седла.

Тут и конец бы ему пришёл, если бы не конь. Напал тот на змея, начал его ногами бить, копытами топтать. А Никита тем временем вскочил на ноги и отрубил змею голову.

В этот момент земля сотряслась. С дерева яблоки покатились. Подхватил Никита одно, надкусил его и почувствовал силу богатырскую.

Вскочил на коня. Тот под ним зашатался. Никита сначала удивился, а потом дал коню от своего яблока откусить.

Конь встрепенулся и заржал человеческим голосом.

– Угостил ты меня на славу! Я тебе тоже службу сослужу.

Не успел ему Никита ответить, как тот помчался через луга, через поля ко дворцу, который вдалеке башнями себя обнаружил в чаще непролазной.

– Видно, давно не ступала сюда нога человеческая, – вскричал Никита.

В этот момент конь вынес его к молочной реке с кисельными берегами. Пространство до замка глазом не охватить. Закручинился Никита.

А конь, у которого, что ни шерстинка, то серебринка, на гриве звезда горит, из ушей – пламя, из ноздрей дым валит, – встряхнул головой и прыгнул с разбегу в реку. Через минуту на другой стороне оказался. Не успел Никита опомниться, а тот уже под каменными воротами дворца стоит, копытами по камням стучит.