Энтони Горовиц - Пойнт-Блан

Худший вид одиночества – когда тебе одиноко в толпе. Алекс Райдер шёл по игровой площадке, окружённый сотнями мальчишек и девчонок своего возраста. Они все шли в одном направлении, одетые в одинаковую серо-синюю форму, и, скорее всего, думали тоже об одном и том же. Только что закончился последний урок. Остальное время до сна будет занято уроками, чаем и телевизором. Ещё один школьный день. Почему же он чувствует себя настолько не в своей тарелке, словно смотрит на последние дни четверти с другой стороны гигантского стеклянного экрана?

Алекс закинул рюкзак на плечо и продолжил путь к навесу для велосипедов. Рюкзак был тяжёлым. Как и всегда, в нём лежал двойной объём домашних заданий… французский язык и история. Он пропустил две недели в школе, так что приходилось старательно нагонять. Учителя ему совершенно не сочувствовали. Никто, конечно, об этом вслух не говорил, но когда он наконец вернулся со справкой от врача («тяжёлый грипп с осложнениями…»), они лишь кивнули, улыбнулись и втайне решили, что он слишком уж изнеженный и избалованный. С другой стороны, они всё-таки делали ему определённую скидку. Все знали, что Алекс сирота, что он жил с дядей, который погиб в автомобильной аварии. Но всё равно – две недели в постели! Даже его ближайшие друзья понимали, что это уже перебор.

А правду он им сказать не мог. Ему нельзя было говорить ни слова о том, что произошло на самом деле. И это было мучительнее всего.

Алекс огляделся. Он посмотрел на ребят – кто-то пинал футбольный мяч, кто-то шёл, уткнувшись в мобильный телефон. Потом на учителей, садившихся в подержанные машины. Поначалу он подумал, что вся школа изменилась, пока его не было. Но сейчас он знал, что всё ещё хуже. Всё осталось как прежде. А вот он изменился.

Алексу четырнадцать лет. Он был обычным мальчиком, который учится в обычной государственной школе на западе Лондона. Точнее, так было раньше. Несколько недель назад он узнал, что его дядя был секретным агентом, работавшим на МИ-6. Его дядю, Яна Райдера, убили, и МИ-6 заставила Алекса занять его место. Он прошёл краткосрочные курсы Специальной авиадесантной службы, а потом его отправили на сумасшедшую миссию на южном побережье Англии. За ним гонялись, в него стреляли и чуть не убили. А потом его просто отправили домой как ни в чём не бывало. Но сначала он дал официальную подписку о неразглашении. Алекс улыбнулся, вспоминая об этом. Ему на самом деле не обязательно было ничего подписывать. Кто ему вообще поверит, даже если он что-нибудь и расскажет?

Но сейчас эта секретность уже начала доставать. Когда его спрашивали, чем он занимался в те несколько недель, что не ходил в школу, ему приходилось врать – что он валялся в постели, читал, слонялся по дому, да что угодно. Алекс не хотел хвастаться своими достижениями, но его просто бесило, что приходится обманывать друзей. МИ-6 не просто подвергла его опасности. Она заперла всю его жизнь в долгий ящик и выбросила ключ.

Он дошёл до навеса для велосипедов. Кто-то пробормотал «пока» в его сторону; он кивнул, потом поправил прядь светлых волос, которые лезли в глаза. Иногда ему хотелось, чтобы все эти дела с МИ-6 оказались просто дурным сном. Но в то же время он не мог обмануть себя – иногда ему хотелось, чтобы всё снова повторилось. Иногда он думал, что ему больше нет места в безопасном, комфортабельном мире школы «Брукленд». Слишком многое изменилось. Да и вообще, он был готов на что угодно, лишь бы не делать двойное домашнее задание.

Он достал велосипед из-под навеса и отстегнул замок. Потом надел шлем, натянул рюкзак на оба плеча и приготовился ехать домой. И тут он увидел побитую белую машину. Она снова стояла у ворот школы. Второй раз за неделю.

Водителя белой машины знали все.

Ему было за двадцать; он побрился налысо, вместо двух передних зубов у него остались лишь обломки, а в ухо были вставлены пять металлических гвоздиков. Имени своего он не называл. Когда о нём говорили другие, его называли «Шкода» – по марке его машины. Но кое-кто рассказывал, что на самом деле его зовут Джейк, и он когда-то учился в «Брукленде». Если так, то он возвращался, словно незваный призрак: вот он здесь, а вот его уже и нет – и он всегда успевал исчезнуть за несколько секунд до того, как мимо проезжала полицейская машина или проходил любопытный учитель.

Шкода был преступником. Ребят помладше втягивал во что полегче, для развлечения, а старшеклассников, достаточно глупых, чтобы согласиться, – в настоящие афёры. Алексу казалось невероятным, что Шкоде это так легко сходит с рук. Но, конечно же, в школе был своеобразный кодекс чести. Никто ни на кого не заявлял в полицию – даже на такого, как Шкода. К тому же всегда было опасение, что если Шкоду таки загребут, то вслед за ним отправятся и ребята – друзья, одноклассники.