Вадим Кучеренко - Все возрасты любви покорны

– Спасибо мне, что я у вас есть! – весело провозгласил Сенька, входя в комнату с большой бутылкой текилы в руках.

Все закричали, заулюлюкали и захлопали в ладоши, приветствуя его.

– Орлы не охотятся на мух, – громко, чтобы перекричать общий шум, произнес Витька, и поймал на себе восхищенный взгляд Наташи.

Зато Олег взглянул на него с презрительной усмешкой на тонких бесцветных губах. Но промолчал. Он вообще редко говорил, возможно, стесняясь своих редких, желтых из-за никотина, зубов. Курил он часто, даже не выходя из комнаты, пепел стряхивал куда придется.

– Это для настоящих мужчин, – пояснил Сенька. – А для прекрасных дам – замечательное сухое вино!

– Это настоящая дискриминация по половому признаку! – закричала Марина. – Протестую!

– Девочки, предлагаю объявить настоящим мужчинам сексуальный бойкот, – произнесла глухим голосом Ольга, прикуривая от сигареты, которую ей с готовностью подставил Олег. – Пусть знают наших!

– Согласна, – сказала Марина. – А как ты, Наташка, присоединишься?

– У меня на сегодняшний вечер другие планы, – томно улыбнувшись, ответила Наташа и многозначительно посмотрела на Витьку.

– Изменница! – закричала Марина.

– Наш человек, – засмеялся Сенька. – Точно, Витек?

Витька промолчал, чувствуя, что невольно краснеет. А Олег снова презрительно усмехнулся.

Сенька поставил на середину небольшого круглого стеклянного столика, где уже стояли две бутылки сухого красного вина, четырехгранную, с вычурной прозрачной пробкой, бутылку текилы. Закуски было подчеркнуто мало, и она как-то терялась среди этого великолепия. Стульев вокруг стола не было совсем.

Сенька, на правах хозяина, закричал:

– Дамы и господа, прошу всех к столу! Господа наливают дамам!

Не дожидаясь, он сам разлил текилу по стаканам и провозгласил:

– Первый тост – за наших бесподобных и прекрасных девушек!

– Реабилитирован! – прокричала Марина и поцеловала его в щеку. – А это тебе награда, мой милый мальчик!

Все засмеялись и выпили. Витька только пригубил. Текила обожгла горло, он болезненно сморщился. Но, заметив насмешливый взгляд Олега, одним глотком допил стакан. Стоявшая рядом Наташа одобрительно улыбнулась, отсалютовав ему своим пустым бокалом, шепнула: «Да ты настоящий мачо!». Через некоторое время, когда жжение прошло, стало весело и легко. А главное, бесследно растаяла неловкость первого знакомства.

Сенька включил музыкальный проигрыватель, и все начали танцевать, сдвинув стол и остальную мешающую мебель в угол комнаты. Наташа сама подошла к Витьке, он обнял девушку, и они начали топтаться на месте, в окружении других пар. Комната была крошечной, и им приходилось тесниться. Тело Наташи было мягким и рыхлым, как вата. Но его было приятно чувствовать под своими руками. А когда Наташа, как опытная обольстительница, прижалась к нему грудью, животом и бедрами, стало еще приятнее. Однако вскоре, от непривычки к крепким напиткам, у Витьки закружилась голова. Он взял Наташу за руку и подвел ее к дивану, стоявшему в углу комнаты.

– Так вот и сразу? – насмешливо хихикнула девушка. – А чай-кофе-потанцуем?

Витька не ответил. Земля куда-то уплывала из-под его ног, медленно и тошнотворно. Он, забыв о девушке, и боясь того, что его стошнит, почти упал на диван, откинулся на спинку, закрыл глаза. Слышал над собой голос Наташи, но не мог разобрать слов. Да ему было и безразлично, что она говорит.

Когда, показалось Витьке, через минуту он открыл глаза, в комнате уже погасили свет. Мрак неярко освещало крошечное настенное бра. Раздавались тихие и нежные звуки музыки. Рядом сидела Наташа и держала его за руку. Было так хорошо, что хотелось плакать от счастья и обнимать всех, кто находился в этой комнате. Витька решительным жестом положил руку на колено девушки. Та доверчиво и сразу, словно только этого и ждала, прильнула к нему. Он почувствовал сквозь тонкую маечку тепло ее тела, и ему стало жарко. Витька поцеловал девушку. Он даже не искал ее губ, они, влажные и мягкие, сами приблизились к его пересохшим губам. И снова закружилась голова, и мир куда-то поплыл, покачиваясь, как будто на волнах…

А комнату уже наполняли резкие ритмы джаза, сменившие блюз. Размытые тени извивались по стенам, позвякивали, ударяясь друг о друга, пустые бутылки и стаканы на столе, и не существовало ничего реального. Они жили сейчас не своей, привычной и скучной, жизнью, а той, которую видели в кино, и о которой втайне мечтали. Той жизнью, в которой никто не мог заставить их поступать против собственной воли, не мог помешать жить, как им хочется. И от сознания этого сильно кружилась голова, и пробуждалось желание что-то делать. Пусть, и даже скорее всего, то, что обычно строго запрещалось…