Гилберт Форд - Дружба с призраком

Мария попыталась представить себя в тяжелом материнском тюрбане и её меховой накидке, от которой несёт плесенью, и… не смогла. Хотя Мария с малых лет промышляла мошенничеством и другой жизни, собственно говоря, не знала, ей всё-таки думалось, что рано или поздно она сумеет найти для себя какое-нибудь другое занятие, лучше, чем обманывать доверчивых простофиль. В идеале – такое, чтобы можно было не дурачить людей, а реально помогать им, как это делали её любимые герои в книгах.

Мария подняла глаза, чтобы взглянуть на знакомый до последней мелочи плакат на стене. Бабушка на нём была изображена в виде кроткой, ласковой на вид седой старушки с очень проницательными, слегка усталыми глазами. Надпись на плакате извещала о том, что это «Мадам Фортуна, величайший в мире медиум, обладательница редчайшего дара вызывать духов». В жизни такой кроткой и благочестивой бабушка и близко не была.

Мадам Фортуна уже подталкивала Марию в направлении кухни, но девочка никак не могла оторвать глаз от бабушкиного портрета. От бабушки Мария унаследовала большие карие глаза и мягкий овал лица, но только ли это?

– Скажи, мам, а это правда, что бабушка действительно могла общаться с духами умерших? – спросила она. – В газетах писали, что она была настоящей ясновидящей. Настоящей …

– Что за чушь, Мария! – воскликнула мадам Фортуна, продолжая подталкивать дочь в сторону кухонной двери. – Сколько раз тебе можно повторять, что нет никаких духов, призраков и прочей потусторонней чепухи. Тот, кто верит в это, простофиля и недоумок. Дурак!

– Дур-рак! Дур-рак! – с удовольствием подхватил Гудини. Ему всегда очень нравились слова, в которых есть буква «р».

– Заткнись! – прикрикнула на бедную птицу мадам Фортуна. Гудини обиженно потупился и распушил перья.

– Но что, если это на самом деле так?.. – начала было Мария.

– Нет, детка, нет! – оборвала её мать. – Хотя твоя бабушка никогда со мной своими секретами не делилась, я по своему собственному опыту могу сказать, и ты уж мне поверь, что вызвать мертвеца – работа непростая. Тяжёлая работа. Для этого, конечно, приходится магию использовать, но довольно своеобразную. Наша магия опирается на смекалку, чутьё и хитроумные исследования. Только так можно заглянуть в прошлое и вызвать дух мертвеца, только так. Да собственно, что я говорю? Разве ты сама ещё не научилась библиотекой пользоваться?

Мария прошла на кухню, положила книгу, начала подметать пол. Мать пришла следом, явно не желая заканчивать разговор с дочерью вот так, на полуслове.

– Да пользуюсь я библиотекой, мам, пользуюсь! Хожу туда, беру книги, читаю то, что мне хочется, – сказала Мария.

– Что хочется ! – усмехнулась мадам Фортуна. – Если читать романы и прочую белиберду, то это просто пустая трата времени. Тебе факты нужны, факты, понимаешь? Факты, которые можно использовать в своих интересах. Ты должна изучать хронику, родословную семей, вырезать из газет некрологи, составлять списки тех, кто ещё жив. Наши с тобой клиенты – это вдовы. Одинокие, доживающие свой век вдовы. Только они представляют для нас настоящий интерес. Только они.

– Ладно, ладно, – пробормотала Мария. Она прислонила свою метлу к разделочному столу и принялась наполнять водой раковину.

– Вот и хорошо. Приберись здесь, а мы с Джоном отправимся раздобыть что-нибудь на ужин.

Затем мадам Фортуна взяла мистера Фокса под руку, и они вместе покинули квартиру, оставив Марию в одиночестве размышлять о мире духов, библиотеках, художественной литературе и фактах, которые необходимо собирать и накапливать.

Мария скребла газовую плиту железной мочалкой, пальцы у неё были испачканы розовым жидким мылом и грязью. После ухода матери с мистером Фоксом прошло много времени, пол Мария уже вымыла, но прекращать уборку до их возвращения она не спешила, не хотела, чтобы они сказали, что она бездельничает.

И она продолжала орудовать железной мочалкой до тех пор, пока не почувствовала лёгкое пощипывание в затылке. Потом кончики пальцев начало пощипывать, и дальше, дальше, вверх по руке, потом по всему телу…

Марии очень нравилось это ощущение.

– Эдвард, ты здесь, я знаю, – с улыбкой сказала она, обращаясь к пустой кухне. То, что у неё грязные руки, Марию не смущало, даже напротив. В присутствии Эдварда она всегда чувствовала себя Золушкой, которой, как известно, не было написано на роду до самой смерти только мыть полы и прибираться в доме. Нет, уборка и мошенничество для неё дело временное, зато потом…