Юлия Кузьменкова - Заяц Золотое Ушко и лесные чудеса

– Зато моё ушко всегда одинаково золотое и зимой, и летом, – с едва уловимым оттенком гордости добавил он.

– Да? И даже не линяет? – опять совершенно не к месту спросил я и тут же пожалел о сказанном: вдруг Золотое Ушко подумает, что я не верю ему; вдруг решит, что мне захотелось подшутить над ним? Но заяц лишь укоризненно-снисходительно посмотрел на меня.

– Оно же золотое, – только и сказал он. По его мнению, это был вполне исчерпывающий ответ.

Я нахмурился; конечно же, всем прекрасно известно, что золоту, самому стойкому металлу в природе, нипочём капризы погоды и смены сезонов. Но ведь заячье ушко, скорее всего, не из золота. Едва ли оно металлическое. Какое же тогда? А если ушко покрыто обычной шерстью, то почему оно не линяет?

Интересно было бы найти ответ на эту загадку. Но, положа руку на сердце, сейчас мне совершенно не хотелось искать его. Самое главное – мы снова встретились с Золотым Ушком, а всё остальное не имело большого значения.

А заяц, будто не заметив моих сомнений, спросил, словно невзначай, словно и впрямь желая продолжить наш давний незаконченный разговор:

– Помнишь, я рассказывал тебе про трёх маленьких мишек, которые всё о мёде знали-ведали и потому прозваны были ведмежатами?

Конечно же, я помнил, хорошо помнил истории про трёх ведмежат – Чёрного, Серого и Рыжего. Помнил, как они ходили за грибами да за ягодами в дальний лес, как переходили овраги и болотца и как крепко уснули, уставшие, в чужой избушке и что потом было тоже помнил. Как не помнить. Наверное, Ушко прочитал всё это на моём лице и уверенно продолжил:

– Тогда послушай ещё истории про них. С ними много интересного случалось.

Я лишь молча кивнул, соглашаясь.

Началась эта история тогда, когда ведмежата ещё только родились, только появились на свет. Как обычно бывает у мишек, произошло это глухой зимой, в засыпанной со всех сторон снегом берлоге, большой и тёплой – так, по крайней мере, казалось самим ведмежатам. Ведь родились они совсем маленькими. И чтобы они поскорее росли, мамушка-ведмедушка прибаутку им сказывала: «Открывайтесь глазки – небо высокое увидите, крепните лапки – по землице лесной побегаете, вырастайте зубки – от недругов коварных защититесь».

Как пользоваться своими зубками ведмежата узнали раньше всего: и поиграют-покусаются, и корешок из земли торчащий погрызут. Бывало, что, играя, и друг друга, а то и мамушку-ведмедушку легонько укусят. В игре-то кусаться легонько, не по-настоящему никогда не воспрещалось.

Затем ведмежата стали учиться на лапки вставать. Бывает, поднимется кто-нибудь из ведмежат, постоит на лапках, потолкается с соседями – и плюх опять на землю. Берлога-то поначалу представлялась ведмежатам большой-пребольшой, просто огромной, а как стали подрастать, то она чуть ли не с каждым днём всё меньше и меньше казалась. Однако силу и ловкость своих лапок ведмежата быстро почувствовали, весь пол земляной в берлоге изучили и истоптали и даже пробовали кое-где рыть и копать своими коготками, маленькими ещё, но остренькими.

А вот небо ведмежатам всё никак не удавалось увидеть. Дело в том, что глазки у мишек открываются только через месяц с лишним после рождения. И первый, у кого они открылись, был Чёрный ведмежонок. Поднял он голову вверх и говорит: «У-ух, какое тёмное небо здесь, тёмное, почти чёрное! И как оно близко». Сказал – и всеми четырьмя лапами притопнул.

А мамушка-ведмедушка и отвечает: «Это ещё не небо. Это всего лишь чёрные корни, ветки деревьев да кустов, что берлогу нашу берегут от снега да холода. А небо – небо выше».

Минуло время, потеплело в природе, весна пришла и настала пора из берлоги выходить на прогулки. Первым вылез из берлоги – конечно же, вслед за мамушкой-ведмедушкой – Рыжий ведмежонок, задрал голову вверх и завопил: «Какое небо у нас зелёное! И если подпрыгнуть повыше – можно даже потрогать его». Сказал – и подпрыгнул от радости.