Elian Julz - Девушка с медовыми глазами. Книга первая

Соня хвастается новой сиреневой кофточкой, которую связала крючком. На мой день рождения подруга подарила брошь ручной работы в форме цветка мака. Эмилии больше по душе спорт, она часто играет во дворе с соседскими мальчишками в футбол, в баскетбол и в настольный теннис.

– Лика, у нас новый мальчик в классе. Думаю, в твоем вкусе. – Игриво подмигивает мне Соня.

А какой у меня собственно вкус? Если посмотреть на парней, которые нравились, то можно понять, что между ними нет ничего общего. Ни-че-го. Почти никого из них я не выбрала глазами или как-то сознательно. Скорее, вначале я им понравилась, причем упорно не замечала этого долгое время. Мама могла подкалывать, что вон тот мальчик не сводит с меня глаз. Я отмахивалась от таких слов, списывая всё на её бурную фантазию. Но, как ни странно, мамины прогнозы всегда сбывались.

Хм-м, как-то невежливо я отключилась мыслями от беседы.

– Как зовут?

– Тим.

– Что за имя такое? Мы ж в России. Или кто-то возомнил себя американ-бой? – шучу я.

– На самом деле его зовут Тимофей. Просто полное имя ему кажется старомодным – вот и всё. – Пожала плечами Эми.

Она, кстати, тоже никакая ни Эми, а Эмилия. Всем нам хочется быть немножко не собой.

– Ты его точно раньше видела, но, наверное, не помнишь.

– Ой, девчонки, я пас. Вся это любовь – совсем не весело, как оказалось на поверку.

Третье сентября

Встаю рано. Всю ночь спала на бигудях. Жутко вредные волосы. По-другому кудряшек не добиться. Знаю, что к обеду от них не останется и следа. Почему не родилась с волнистыми волосами. Эти такие мягкие, совершенно без объема.

Но я же решила стать новым человеком, так что вот расплата. Делаю макияж. В шестнадцать лет уже нет смысла краситься тайком от мамы в школьном туалете. Бордовая помада идеально лежит на губах. Тушь не нужна, ею пользуюсь только по праздникам. Черносмородиновые глаза подведены тёмно-синим карандашом. Всегда мечтала о голубых глазах, как у мамы, но доминантные гены отца решили по-своему – я кареглазая, даже можно сказать черноокая. Из троих детей в нашей семье ни одному не досталась голубая радужка.

Надеваю длинный мамин сюртук без пуговиц с закатанными рукавами, майку с люрексом, атласные брюки и огромные кроссы на платформе. Всё черное. Хорошее сочетание с вишневыми локонами, спадающими на лицо. Ах да, надо не забыть тонкие атласные перчатки.

Учусь в самой обычной школе. Одаренные ребята ушли ещё в средних класса в гимназии и спецшколы. Здание советской постройки шестидесятых годов. Таких "близнецов" в городе несколько десятков. Даже впервые оказавшись в любой из таких школ, можно с закрытыми глазами найти столовую, актовый и спортивный зал.

Когда переступаю порог храма науки, некоторые странно на меня поглядывают. На улице только-только подул осенний ветерок, тепло, а я в перчатках. Но мне кажется, что в них есть особый шарм, присущая мне индивидуальность. А зимой непременно достану свою чёрную шляпку. Что? Я старомодна? Мне нравится, как выглядят в фильмах девушки из прошлого века.

Подхожу к кабинету. Ну, конечно же, он закрыт. Всегда прихожу слишком рано. Но лучше так, чем ощущать позор от опоздания.

В дальней части холла только я и какой-то парень на расстоянии двух метров от меня. Заметила его боковым зрением, но смотреть в ту сторону не стану.

Быстрее бы кто-то из знакомых пришел. Чувствую, как начинает напрягать ситуация, ладони предательски становятся влажными.

Блин, лишь бы не покраснеть. Независящий от меня механизм. Неважно, вышла к доске, пишу контрольную или услышала за спиной свою неприятную кличку – бац, лицо включает сигнальный красный цвет. Чья-то мама подшутила надо мной, сказав: «Щечки, как яблочки». Ага, но только круглые, как у хомяка.

«Я сказал, что с того дня началась моя страсть; я бы мог прибавить, что и страдания мои начались с того же самого дня».

И.Тургенев, «Первая любовь»

Тим

Стою и нагло разглядываю её. Она запомнилась мне совсем другой – в каком-то детском розовом свитере с Микки-Маусом, полосатых носках и с неизменной косичкой. Эти неуклюже болтающиеся при ходьбе руки. Плечи вечно тянулись к ушам то ли от застенчивости, то ли от привычки днями просиживать за сочинениями, в которых она, видимо, воображала себя взрослой. Девчонки со двора ненавидели её за то, с каким восхищением учитель литературы читала всей параллели вслух её работы.